Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1972-1977
Шрифт:
И чуть раньше там же:
«Я листал страницы с однообразными записями:
„2.04. Сдел. 5 стр. Вечером 2 стр. Всего 135 стр.
3.04. Сдел. 4 стр. Вечер. 1 стр. Всего 140.“
Это у меня верный признак: если никаких записей, кроме статистических, не ведется, значит, работа идет либо очень хорошо, либо на пропасть».
Почти так, по второму варианту, и вышло: повесть под аббревиатурой «ВД» не задалась. И лишь позднее частично вошла в ЖВМ.
7 февраля Медведев отправляет ответ АНу.
Из архива. Письмо АНу из МГ
Уважаемый Аркадий Натанович!
Прежде всего прошу меня извинить за некоторую задержку с присылкой замечаний по рукописи «Пикник на обочине». Задержка вызвана длительным академическим отпуском старшего редактора Д. Зиберова, моей болезнью, а также занятостью в связи с известной Вам встречей в ЦДЛ 23 ноября 1976 г.
Как Вы, очевидно, помните, при обсуждении дальнейшей работы над рукописью, состоявшемся 22.XI.1976 г. у главного редактора издательства Синельникова В. М., Вы любезно согласились внести определенные коррективы в рукопись.
Редакция еще раз самым внимательным образом перечитала рукопись, ее отрецензировал член редсовета нашего издательства писатель-фантаст А. П. Казанцев (копию рецензии прилагаем). По мнению редакции, перед сдачей окончательного варианта рукописи авторам следует:
— четче сказать, что Кирилл Панов не просто русский, но и советский специалист;
— дать более подробное обоснование появлению «покойников»;
— заменить в тексте понятие «эмиграция» на «миграция», «переезд», «переселение», соответственно переименовать и «Бюро эмиграции»;
— переименовать Хармонт, Хармонтское радио, изменить прозвище «Катюша Мосол»;
— смягчить могущие вызвать двусмысленное толкование акценты темы «Зоны» (понятие «Зона», равно как и «железный занавес» используются западной пропагандой в идеологической борьбе против СССР, стран социалистического содружества):
— несколько смягчить эпизоды драк, пьянства и сопровождающие эти сцены диалоги;
— дать более четкое обоснование феномену Золотого шара в целях снятия налета мистицизма.
Помимо этих редакционных замечаний просим учесть указание ЦК ВЛКСМ: «при окончательной доработке рукописи обратить внимание на необходимость устранения чрезмерной перегруженности языка этой повести вульгаризмами и жаргонной лексикой». Не конкретизируя это указание, редакция надеется, что Вы, уважаемый Аркадий Натанович, вместе с Борисом Натановичем, будучи опытными писателями-фантастами, сами изыщете пути для облегчения повести от вульгаризмов и жаргонной лексики.
Работу над окончательным вариантом просим вести по второму экземпляру, находящемуся у Вас. Первый экземпляр в настоящее время передан художнику Р. Авотину, иллюстрирующему сборник «Неназначенные встречи». Выход сборника запланирован на текущий год, поэтому редакция заинтересована в скорейшей сдаче рукописи в набор.
С глубоким уважением и надеждой на плодотворное содружество
Зав. редакции фантастики, приключений и путешествий Ю. М. Медведев
14 февраля, немедленно по приезду из Ленинграда, АН отвечает Медведеву.
Из архива. Письмо от АНа в МГ
Тов. Медведев!
Письмо Ваше получил с задержкой на неделю, так как не был в Москве.
По существу имею сообщить следующее.
Во-первых, мы не имеем возможности вести работу над окончательным вариантом по второму экземпляру, ибо второй экземпляр уже несколько лет находится в Вашем Издательстве, будучи сдан на иллюстрацию (иллюстрации уже были сделаны, в чем Вы легко убедитесь, запросив художественную редакцию). Впрочем, по второму экземпляру вести работу все равно было бы нельзя, ибо вся сумма в сотню исправлений (в частности, вульгаризма и жаргонной лексики), сделанных по требованию как предыдущего, так и нынешнего состава редакции, вносились только в первый экземпляр, тот самый, который, по Вашим словам, находится сейчас у художника Авотина. Единственный возможный выход: взять рукопись у Авотина на неделю и переслать мне.
Во-вторых, по поводу наших поправок, предлагаемых редакцией.
1. Во всем мире вот уже более полустолетия понятие «русский» ассоциируется с понятием «советский». Но если редакция настаивает «четче сказать, что Кирилл Панов не просто русский, но и советский специалист», труда для нас, конечно, не составит.
2. Обоснование появления «покойников» приведено в рукописи по журнальному варианту с достаточными подробностями. Разработка дальнейших подробностей выведет повесть за рамки художественной литературы.
3. Охотно согласен заменить везде в повести термин «эмиграция» на термин «переселение».
4. Охотно переименуем выдуманное название «Хармонт» на любое, столь же выдуманное, напр. «Мармонт», а прозвище «Мосол Катюша» хотя бы на «Мосол Лизавета», «Мосол Абраша», «Мосол Абдурахман» и так далее.
5. Относительно требования «смягчить могущие вызывать двусмысленное толкование акценты темы „Зоны“». Признаться, я не понял этой причудливой фразы. Акценты, которые могут вызвать двусмысленное толкование… да еще акценты темы. Для меня это слишком сложно, прошу пояснений. Что касается использования понятия «Зона» западной пропагандой, то это соображение тоже представляется странным. Любому человеку видна разница между понятием «железный занавес» и «зона», как и разница в их словоупотреблении.
На наш взгляд слово «зона» вполне уместно (и точно) для обозначения области, где высаживались неведомые Пришельцы и которую они, Пришельцы, вольно или невольно превратили в западню и приманку для человечества.
6. Непонятно еще и требование «несколько смягчить эпизоды драк, пьянства и сопровождающие эти сцены диалоги». Что это значит: несколько смягчить? Мир, который мы описываем, это очень жестокий мир, где «человек человеку волк», он погряз в драках, в пьянстве и прочих безобразиях. Мы сетуем, что у нас воображения недостает, чтобы показать его во всем безобразии, а Вы предлагаете «несколько смягчить». Впрочем, укажите конкретно, что именно по Вашему мнению следует смягчить, тогда можно будет и говорить конкретно.
7. «Четкое обоснование феномену Золотого Шара» мы <дать> — увы! — не в силах. Мы не являемся представителями сверхцивилизации. Мы — писатели, и мы ставили перед собой вполне определенную писательскую задачу: показать столкновение с чудом несчастного, преступного, исковерканного проклятой капиталистической действительностью человечка. И при чем здесь мистицизм? В Золотом Шаре не больше мистицизма, чем в «Яблоке» Уэллса или человеке-саде Геннадия Гора. Это не говоря уже о том, что «мистические свойства» Золотого Шара — вообще легенда, ничем в повести не подтвержденная.