Структура
Шрифт:
– Дамы и господа, - громко сказал я, выискивая взглядом Лику.
– Мы отбились от нападения. В течение нескольких минут будет организована медицинская помощь. Прошу всех, кто здоров и не ухаживает в данный момент за детьми или ранеными, подняться наверх и помочь очистить помещение для размещения лежачих.
На несколько секунд в помещении установилась тишина, потом откуда-то со стороны, прыгая на одной ноге, ко мне приблизилась Лика и, уткнувшись носом мне в грудь, разревелась. Прижав ее к себе левой рукой, я покачал головой, заметив Данилу, который сидел рядом со своей заплаканной женой, держа на руках перевязанного бинтами малыша.
– Что с ногой, Рыжик?
– шепнул я ей на ушко.
– Осколком... задело...
– всхлипывая, пробормотала она.
Всех найду, подумал я. И позавидуют они тем, кто сейчас на улице под машинами валяется...
Часть вторая
Глава двадцать шестая. Граница.
Конец июля - как раз то время, когда в Латвии тепло. Почти каждый год две недели стоит теплая и солнечная погода, позволяющая, хотя бы немного, понежится на берегу Рижского залива и искупаться в море, вода в котором редко бывает теплее восемнадцати градусов.
Впрочем, сейчас мы от моря были далеко. Солнце палило немилосердно, и я, поморщившись, кивнул, когда сидевший рядом с водителем Игорь, раз седьмой, укоризненно посмотрел на меня.
– Включай, включай свой кондиционер, - недовольно пробормотал я, откидываясь на спинку своего сидения и очередной раз вытирая салфеткой лоб.
– Только, блин, ставь не меньше двадцати!
– Как скажешь, командир, - заметно повеселев, боец закрыл окно и начал колдовать над пультом климат-контроля. Ветерок, обдувающий всех нас, прекратился, но вскоре по ногам потянуло прохладным воздухом.
Что делать, не люблю я кондиционеры. Болеть начинаю. Сам не включаю и другим не даю, а народ мучается. Но сегодня действительно было очень жарко, больше тридцати. Уже сорок минут, как мы выехали из Риги, и попутчики мужественно держались, распахнув все открывающиеся окна микроавтобуса. Но, в конце концов, я и сам сдался. Единственно, кто поддерживал мою нелюбовь к кондиционеру - это Лика. Малышка никогда не жаловалась на жару. А вот с холодом у нее были проблемы. Впрочем, не только с холодом.
После памятной битвы за "Цитадель" девочка стала моей тенью, наотрез отказывавшись оставаться без меня где-либо. Один момент я стал здорово уставать от ее постоянного присутствия. Но когда, однажды, я попытался оставить ее дома, отправляясь на одну из деловых встреч, которыми были насыщены последние два месяца, Дима развернул меня с полдороги обратно. На Лику напала такая "паническая атака", что пришлось обращаться к врачу, который теперь всегда дежурил на базе. Вернувшись, я нашел ее трясущуюся, в слезах и соплях, свернувшуюся калачиком под одеялом в нашей спальне. Девочка рыдала в голос, и лишь спустя час мне удалось ее успокоить, и то с помощью трех ампул транквилизатора, которые наш эскулап вколол ей прямо в вену.
И, конечно, я не смог ее оставить, когда Дима сообщил, что ему удалось договориться об окне на границе. Там, в Литве третий месяц жили Ольга с Дашей, и до этого дня нам никак не удавалось провезти их домой.
Граница была полностью перекрыта.
Начиная с Бауски, то тут, то там вдоль дороги виднелись палатки, а перед границей образовался огромный лагерь, в котором можно было разглядеть не только матерчатые, но и фанерные и пластиковые "дома". Здесь же, прямо на полях вдоль дороги сотнями стояли машины. В нескольких местах нашей колонне пришлось затормозить, потому что на шоссе образовался затор - несмотря на то, что граница была закрыта аж с мая, люди по-прежнему ехали сюда, пытаясь выбраться в Литву.
Первый затор удалось разрулить уговорами. Литовские пограничники и бойцы натовской группы быстрого реагирования не пропускали людей, однако фуры с едой и товарами первой необходимости свободно проезжали через КПП. Как раз такая машина появилась со стороны границы и беженцы сами сдвинулись на обочину. Многие из этих грузовиков разгружались прямо в Бауске, а потом этими продуктами кормили собравшихся здесь людей. Из отчетов Гордеева я знал, что эта деятельность плотно контролировалась тремя охранными предприятиями. Так же тут работал и Красный Крест, помогавший детям и совсем бедным людям, которых здесь с каждым днем становилось все больше и больше.
На второй затор мы нарвались перед самой границей. Две легковые машины, относительно нестарая "БМВ" и крепко потасканный "форд" нос к носу стояли прямо на шоссе, плотно перегораживая дорогу. Вокруг машин толпились несколько откровенно уголовных элементов, которые при нашем появлении вышли на дорогу, продемонстрировав двуствольный обрез и АК-74.
– Здесь Голова, ситуация "три", - пробормотало у меня в наушниках.
– Работаем по плану, - ответил Дима, щелкая предохранителем автомата.
– Узнайте, чего хотят?
Наш головной джип резко затормозил, как было предусмотрено в таких случаях, и встал поперек дороги, прикрывая своим корпусом микроавтобус. Бойцы дозора тут же высыпались из машины, занимая позиции. Следовавший за нами "гелендваген" тоже тормознул, из его салона к палаткам рванула снайперская пара.
– Все помнишь?
– Спросил Дима, открывая боковую дверь.
– Помню, помню, - успокоил я его, крепче обнимая начавшую трястись Лику.
– Тихо, девочка, тихо... Все хорошо, никто на нас не нападает, - при обстреле следовало упасть на пол, корпус и стекла автобуса были бронированы, но при интенсивном огне стекло могло все же треснуть и рассыпаться, а вот ниже было относительно безопасно.
– Голова, я хочу слышать переговоры, - проговорил Гордеев, выскакивая из автобуса в июльское пекло.
– ... даю минуту на освобождение дороги, потом командую пулеметчику, и он превращает ваши жестянки в дуршлаг. И вас заодно. Я понятно выразил свою мысль?
– Послышался в наушниках характерный говор Гунтиса, именно он у нас был "Головой". Месяц назад Гордеев нашел парня в одной из больниц, оплатил лечение и перевез в "Цитадель" его семью. Когда-то Лицитис служил заместителем командира группы "омега", латвийского антитеррористического спецназа, охоту за бойцами которого до сих пор вел комитет национального спасения. Он же нашел и привел к нам и двоих своих коллег с семьями, которые тоже скрывались от бандитов.