Структура

Двинский Андрей

Где-то сбоку послышалась автоматная очередь, пулеметчик дернулся, резко развернувшись в мою сторону. Я мгновенно передернул затвор, сжав зубы от боли в руке, и снова упер приклад в гипс. Ствол пулемета стал медленно разворачиваться, и я, прицелившись крестом супостату в верхнюю часть шлема, опять потянул спуск. Выстрел. Тело "сарга" дернулось, он ткнулся носом в щебенку. Боль прострелила правое плечо, и я, не сдержавшись, выругался.

–  Готов пулеметчик!
– Сообщил кто-то в наушнике.

–  Отлично, - буркнул Михалыч.
– Док, готов тебя прикрыть.

Сжав зубы до хруста, я снова приложился к окуляру. Следующим был мужик, который из-за угла стал стрелять в нашу сторону. Я навел перекрестье прямо ему в лицо и выстрелил в третий раз. Бандит, как подкошенный, рухнул прямо там, где стоял, а у меня аж потемнело в глазах от боли. Млять, твою же мать через колено!!!

–  Минус два, - сообщил Гордеев.

–  Меняй позицию!
– Заорал Михалыч и с его стороны застрекотал автомат. В этот момент кусты осыпало пулями. Меня проняло, я даже не понял, как скатился с холма, осознав себя лишь в тот момент, когда привалился спиной к желтой оштукатуренной стене дома, стоявшего почти в пятидесяти метрах от моей только что оставленной позиции.

–  Док, доложись!
– услышал я в наушнике голос Гордеева.

–  Живой, - прохрипел я, прикусывая нижнюю губу, чтобы не застонать от боли.
– За желтым домом щас. Рука болит, что звиздец!

–  Оставайся там, - приказал Дима.
– Девятый, прикрой Доктора.

–  Понял, - ответил Михалыч.

Сплюнув, я опустился на карачки и неуклюже подполз к углу дома. За ним слышались выстрелы, но рядом, вроде, пули не свистели, поэтому я чуть высунул голову, чтобы оценить обстановку. А то вдруг сюда кто бежит?

Ситуация разительно изменилась. Не было видно ни одного живого бандита, лишь от "Цитадели" время от времени доносился звук коротких очередей.

–  А где все, блин?
– Пробормотал я, подтянув ближе винтовку и посмотрев в прицел. Пулемет, возле которого лежало тело застреленного мной "сарга", по-прежнему стоял на своем месте.

–  Съеб..лись, - усмехнулся кто-то в наушниках.
– Похоже, отбились.

–  Отставить расслабляться, - скомандовал Гордеев.
– Всем оставаться на позициях и наблюдать. Доложить о потерях!

–  Четыре двухсотых, трое трехсотых, один тяжелый из бойцов, - Ответил тот же голос.
– Еще двое двухсотых и пятеро трехсотых из гражданских.

Я почувствовал, как все внутри обмирает, ладони вспотели. Снова приникнув к окуляру прицела, начал внимательно осматривать пространство, останавливая перекрестье на лежащих телах - жутко захотелось еще кого-нибудь убить.

–  Доложите об активности противника!
– Спустя несколько минут приказал Гордеев.

–  Чисто... Никого... Двор пустой...
– Забормотали бойцы в наушниках.

–  Пятый, как слышно? Вы рядом?

–  Высадились на берегу, тут чисто. Медленно двигаемся к базе.

–  Док?
– Персонально спросил Гордеев.

–  Никого не наблюдаю, - прохрипел я, продолжая разглядывать в прицел улицу.

–  База, кто-то может пулемет подобрать?
– Спросил Дима.

Несколько мгновений было тихо, затем знакомый голос ответил:

–  Отправляю седьмого, не подстрелите!

–  Седьмой, долбани по движению, если заметишь что-то, - приказал Гордеев.

Спустя минуту, из ворот показался боец с "ксюхой". Пригибаясь, он бегом рванул к "хайлюксу" и упал рядом с пулеметом. Отпихнув труп пулеметчика в сторону, он развернул ствол в сторону парка. Несколько мгновений стояла тишина, потом вдруг раздались три короткие басовитые очереди.

–  Не, не достал... Так вроде чисто, не вижу ни хрена, - через мгновение послышалось в наушниках.

–  Четвертый, выводи Дока, топайте до базы, - велел Дима.
– Мухой! Смотреть по сторонам всем! Док и Четвертый выходят.

Через пару минут сзади послышался треск кустов, и появился хромающий Михалыч. Его, видать зацепило, на левом бедре поверх штанины белела лента повязки.

–  Пошли, снайпер, - буркнул он, пригибаясь и водя стволом автомата из стороны в сторону. Поставив винтовку на предохранитель, я закинул ее на левое плечо и потопал следом за хромающим напарником.

Весь фасад здания был испещрен следами от пуль и осколков. Лишь несколько окон на четвертом этаже оказались целыми. В воротах, за сложенными мешками виднелись большие пятна крови. Дверь и торец здания тоже были неоднократно обстреляны. Зайдя внутрь, я с облегчением поставил винтовку в угол и повернулся к Максиму, который встретил меня в дверях караулки. У бойца была перевязана левая кисть и правая нога чуть ниже колена.

–  Кто погиб?
– Задал я, наконец, самый страшный вопрос, цепенея в ожидании ответа.

–  Там, - мотнул головой Макс, показывая стволом на дверь Диминого кабинета. Стиснув зубы, я вошел внутрь. Судя по всему, здесь что-то взорвалось. Окно было разбито, внутри часть мебели посечено осколками. На полу в разных позах лежали трое бойцов и маленькая, будто сломанная, окровавленная фигурка Светы. Мужиков сюда, видимо затаскивали через дверь - видны были следы крови на полу. Сглотнув появившийся в горле комок, я повернулся к Максиму.

–  Еще кто?

–  Артур на втором этаже, его пулеметом зацепило, не стали пока вниз вытаскивать... И завхоз в подвале, он детей выводил. Спиной прикрыл от окна, ему и прилетело. Но он дошел и там умер.

–  Раненые где?
– Глухо спросил я.

–  В подвале. И всех гражданских туда отвели, - ответил мне Максим, передавая флягу. Я с жадностью присосался к горлышку. Спустя минуту, вернув емкость, я двинулся вниз по лестнице и, через несколько секунд оказался в помещении тира, где прямо на полу сидели и лежали два десятка человек. Воздух здесь был спертый, насыщенный запахами пота, крови и страха. Кто-то негромко стонал, плакали дети.