Студёная любовь
Шрифт:
Если принц дойдет до критического состояния, мне придется снова уступить, вытащить его в тепло лаской, окунуться в пытающее и незнакомое чувство дикого голода. Пусть Синар не заслужил, но его жизнь тесно связана с моей, и я не позволю ему умереть.
И сама умирать не хочу. Да и жадность к новым эмоциям брала верх. Я хотела испытывать все больше и больше. Хотела остроты и ярости. Невыносимо было признавать, но я хотела объятий принца.
— Холодное сердце не смеет любить, — тихо и мелодично запела Марисса. Эхо коридоров растягивало звуки, уносило
Мне стало нехорошо. Я отлепилась от стены и побрела в соседнюю комнату, но пронзительный голос магички все равно долетал до слуха, будто преследовал:
— Бессмысленно верить, бессмысленно выть… Внутри вместо радости только боль.
Я дернула ручку и провалилась в густое молоко, разбавленное голосами.
— Она ничего не вспомнит…
— Но это незаконно.
— Значит, перед законом отвечать буду я. Ты выполняешь приказ.
Меня выдернуло в реальность и бросило вперед. Дверь распахнулась, и я, не удержавшись, повалилась на пол. Перед носом оказалась кровать. Теплый защитный купол задрожал от моего вмешательства, заискрил и рассыпался. Я поднялась на колени и заглянула в серое лицо больного. Его щеки почернели, вокруг глаз не мешки, впадины. Когда-то рыжие волосы, стали бурыми, сбитыми в колтуны. Мужчина был крупным, толстым и совсем молодым, кожа отливала синевой, а дыхание едва прослушивалось.
Я перевела взгляд на свои покалывающие ладони и чуть не упала от ужаса. Пальцы сжались на руке больного, черная гадость тонкими ниточками забралась по моей слишком белой коже, будто ветви плетущего растения, и сковала локти. Я отшатнулась, но не смогла преодолеть притяжение. Упала ниже, на колени, позволив черноте разрастись и наброситься на лицо.
Какое-то время я ничего не чувствовала, меня словно парализовало, а потом в груди очнулось пламя. Только не желто-красное, а неоново-белое. Это пламя сцепилось с черной тварью. Веточки, что прицепились к моей коже, затрещали, замерзая, выбелились и рассыпались мелкой пылью. Вихрем оторвавшись от меня, они взвились в воздух, закружились вьюгой и накрыли мерцающей пеленой тело рыжего парнишки.
А затем магия взорвалась.
Меня высоко подбросило и резко швырнуло в угол, где я забылась в болезненной тьме.
Тишина была жгучей. Как плеть, что уже взлетела, но все никак не ударит.
Тело разгорячилось, волосы взмокли, в горле стояла невыносимая сухость. Я перевернулась на живот и попыталась подняться. Не получилось. Словно что-то придерживало сверху, царапало спину, стискивало ягодицы, ныряло под край сорочки и ласкало промежность. Я застонала и, преодолевая тяжесть, перекрутилась в постели на бок. Каждое движение обжигало кожу и распаляло сильнее.
Простынь и одеяло будто обнимали, закутывали в облако похоти и неугасимого желания, хотелось отбросить их, снять оковы и добраться до купальни, чтобы умыться ледяной водой.
Но тело не слушалось. Я не могла подняться. Приятные прострелы в мышцах лишали сил, жажда не отступала, стискивала грудную клетку и возбуждала два сердца.
Они будто перекликались, и я не могла сопротивляться, не могла их угомонить.
Это для меня слишком.
Руки вялыми плетьми метались по кровати, но лишь запутывали меня сильнее.
Я с трудом перевернулась на спину и, запрокинув голову, сжала пальцами тонкую ткань. Боролась с накатывающей жаждой до последнего, гнала ее, сопротивлялась, но она, будто змея, набрасывалась и теребила чувствительные точки. Губы, грудь, низ живота… еще ниже, грубее, глубже.
Сладким ужом закручиваясь постепенно, сковывая по рукам и ногам, она в который раз проникла в меня и вытряхнула изо рта томный вскрик.
Я подкинулась на постели.
Задышала рвано, нарушая тишину замка.
Снова этот бесстыдный сон…
Судорожно проверила все ли со мной в порядке. Я ведь видела гадость, что напала на мои руки в лазарете, но сейчас пальцы были чистыми и теплыми.
Рубашка немного увлажнилась и между ног все еще стягивало от выхваченного у сна удовольствия, но ничего нового. Я оказалась в своей комнате, в окно привычно заглядывала луна, прокладывая по полу лимонную дорожку.
Я облегченно выдохнула и откинулась на спину.
Но внезапно заметила, что в комнате не одна. Хэльга вернулась?
Я привстала. Прищурено всмотрелась. Кто-то спит на ее постели.
Но не похоже на девушку, слишком уж крупная фигура.
Приподнявшись, я на носочках прокралась ближе. В темных волосах спящего переливалась одна лунная прядка.
Синарьен!
— Ты же обещал, — слишком громко прошептала я.
Он шевельнулся и открыл сияющие золотом глаза.
— Любава… — подался ближе, а я от шока не успела отпрянуть. — Не пугайся, прошу, — судорожно вдохнув, он пригладил мои волосы длинными пальцами и крепко обнял, не обращая внимания на мое сопротивление и скованность.
— Ты обещал не приближаться, — зашипела я сквозь зубы.
— Обещал, — он мягко заулыбался, потянулся к моей щеке рукой, но я увернулась. — Ты упала в обморок в лазарете, а когда пришла в себя, меня звала… — он поднял голову, немного отодвинул мои плечи, но не отпустил. Всмотрелся в глаза. Широкие ноздри раздались, затрепетали, в желтых радужках закрутился тёмный огонь. — И я… очнулся. Почувствовал зов и пришел. Ты просила меня остаться, забыла?
Я была выжата, меня колотило от близости его рук. Смогла только просипеть:
— Отпусти.
Я чувствовала, как принц внутренне сопротивляется. Как мышцы каменеют, а на лице застывает гримаса муки.
Синар развел ладони в стороны, и у меня получилось отступить.
Но я покачнулась от слабости. После порочных снов всегда едва ходила, ноги отнимало на несколько часов. Принц среагировал и поймал меня до того, как я рухнула на пол. Он помог мне дойти до кровати и молча отступил, убедившись, что больше не упаду.
— Уходи, — я сжала шею рукой, из-за этого голос получился жалким.