Студент в СССР 2
Шрифт:
Я оставил записку Липневскому, что в городе. Пусть найдет по телефону. Ноги незаметно сами собой принесли меня к общаге. Внутри почти никого, но в двенадцатой комнате тихонько тренькает гитара.
— Братва, привет!
— Серый!
— Привет археологу!
— Салют историческому! Совсем нас позабыл!
— Бродяга, держи пять!
Двенадцатая комната — это кают-компания и изба-говорильня первого общежития. Сколько прошлой зимой здесь было проведено незабываемых часов! Возвращению в молодость я во многом обязан именно
Им работать, добиваться, заводить семьи и продолжать род. Сердце легонько схватило грустью. Я уже это все в свое время пережил и ребят откровенно жалко. Второй поры студенчества не повторить, не пройти этот кипящий брод сызнова. Я лишь исключение, подтверждающее правило.
— Народ, что потребляем?
Радостный гогот был ответом. Скинулись быстро, основным спонсором был я. Деревенские привезли в город свежей провизии, так что мы с Николаем со спортфака быстренько сбегали до лабаза на Коммуналке и купили лишь недорогого винишка с местного винзавода. На вкус гдота, но пить можно!
«Что, гражданин, привыкли к хорошим напиткам?»
— Не пойму я что-то, Сережа, — патлатый по уходящей в прошлое моде Витюша поглядывал на меня снисходительно. Это только у него так получалось смотреть на людей, сверху, — говорят, что жопу рвешь? На первых страницах газет мелькаешь? В большие начальники рвешься?
Я с сомнением глянул на нашего институтского «правдоруба». Какая муха его укусила? Обычно он проезжал по «убогому совку», докладывал свежие новости из музыкального мира и был в целом безобиден.
— А тебе завидно?
— Еще чего! Я человек свободный.
— А мне кажется, что ты человек бесхребетный.
Парни оторвались от своих разговоров и с удивлением воззрились на нас. Чего это мы решили тут пикироваться? 12 комната — это обитель либерализма в нашем институте. Тут можно говорить о многом, потому сюда и допускают далеко не всех. Но где-то ведь должен томиться вольный дух студенчества?
Неформальный лидер коллектива Павел Сумароков хмуро потребовал от меня:
— Объяснись!
— Да, пожалуйста! Витя никогда не имеет собственного мнения. Постоянно ссылается на кого-то и чаще всего на «вражеские голоса».
Видимо, от меня здесь уже отвыкли или появились новые лица, народ дружно загомонил. А Витюша ехидно улыбнулся:
— Вот смотрите! Сережа заговорил как комсомольцы на собраниях. Это в твоей «Правде» правду пишут?
— Она не моя, она государственная и защищает интересы государства, как умеет. Согласен, умеет херово. Но все твои «голоса», на которые ты так упорно дрочишь, также оплачиваются чужими государствами. Тут уж никакого секрета нет. Так представь — они много хотят для нас хорошего на самом деле? Сколько в их информации объективизма, а сколько голой пропаганды? Ты в курсе их соотношения?
— Ну знаешь, — Витюшу всего аж перекосило, — мы не на комсомольском собрании. Братва, вы слышали?
Народ загомонил, но снова выступил Сумароков:
— Вить, а ты ведь не ответил на вопрос. Кому из них доверять?
— Совсем офонарели? Как можно сравнивать «совок» с миром свободы?
— А он точно свободный? — меня несло. Просто именно такие прекраснодушные бестолочи в том прошлом засрали нам мозги. — Все знают, что батя у меня моряк. Много чего там повидал. И месяцами в доках на ремонте стоял. В Германии, Англии, Финляндии. Можно за это время составить свое мнение о месте, где живешь?
— Рассказывай, — Павлу было на самом деле интересно. Он учится на физическом, но ему бы быть философ. Паша столько всего прочел, что я просто диву давался. Невероятно интересный собеседник.
— Рабочему человеку везде нелегко. Есть свои плюсы и минусы. Так что говорить однозначно, что там рай земной точно не стоит. А это ведь самые развитые страны. Подсказать после которого события в них начали обращать внимание на социальные нужды трудящихся? Я же все-таки историк.
— После революции. Нам еще в школе талдычили. Типа буржуи не хотели потерять все и отдали часть. Так-то логично.
— Ну так и есть на самом деле. Войны, революции, борьба за свои права. Именно они толкают вперед социальный прогресс. И тем гражданам из развитых стран все так же досталось недаром. Потом и кровью. А ведь даже в богатой Европе есть нищие страны. Испания, Южная Италия, Греция. И это отнюдь не газетные штампы, Витюша. Это все видели своими глазами наши советские моряки. Там тебя не будут бесплатно учить в старшей школе и институте. Было бы у тебя желание, то сам бы увидел. У нас аж две мореходки и рыбацкое училище на город.
— Сергей прав. У меня дядька в Алжире и Ливии объекты строил. Средневековье там с электричеством и кондиционерами. Чуть отъедешь от города и полная задница.
— У меня брат в Анголе служил. Абздец полнейший. И еще война. Негры работать не хотят, учиться тоже. Еще и их корми.
— Ну, сравнили Африка и Америка, — упорно не сдавался Витюша.
— А что Америка, Вить? Живут продажей доллара по всему миру. И то у них проблем куча. Ты сам же нам впулял, что рок-движение там оппозиционное и борется с их правительством. Или тебе колбасы не хватает? Сортов сто надо? И джинсу на жопу в обязательном порядке?
— Ну ты сам джинсы носишь.
— Да, грешен. Просто удобно. И на самом деле это одежда американских работяг, конкретней пастухов. Так что ничего буржуазного, мы также люди простые. Но я же не делаю из них идола. Все лето в обычных шортах и рабочих брюках проходил, три штуки изорвал. А ты где, интересно, прохлаждался?
Витюша покраснел. При его рыжеватости краской заливало все лицо.
— Не твое собачье дело! У меня каникулы!
— А у нас рук рабочих на раскопках и стройотряде не хватало.