Студент
Шрифт:
Федька. Что с вами, сударь?
Беневольский. Сколько ты от меня получаешь жалованья?
Федька. Да вашей милости, я чай, самим известно.
Беневольский. Жалкий человек! ты думаешь, что я занимаюсь этой малостью.
Федька. Ну вот видите, сударь, теперь сами признаетесь, что малость; а как нанимали в Казани, еще торговались: всего сорок рублей на месяц.
Беневольский.
Федька. С нами крестная сила! рехнулся он. Попросите-ка, сударь, чтоб вам отвели комнату в стороне, да лягте-ка отдохнуть.
Беневольский. Тысячу, тысячу.
Федька. Да где же вы, сударь, возьмете? Вы, помнится, говорили, что у вас всего на всё тысяча рублей взято из Казани, да вышло на прогоны двести сорок рублей с полтиною, да покупок в разных городах на восемьдесят рублей, да мне изволили выдать в зачет жалованья два целковых: вот у меня здесь всё записано.
Беневольский. Тысячу, говорю я, тысячу получишь; дай мне разбогатеть.
Федька. Вот оно что; ну, барин, так богатейте же скорее.
Беневольский. Эту тысячу, что я взял с собой, получил я в награду дарований от преосвященного, от вице-губернатора, от самого губернатора за стихи поздравительные в разные времена; если в губернском городе дали тысячу, здесь дадут десять, здесь могу я напечатать все мои творения, а как их все раскупят… Что ты качаешь головой? думаешь, не раскупят? Врешь: у Звёздова тьма знакомых, он человек знатный, из угождения к нему все подпишутся: чего это стоит? один экземпляр дрянь, а за всё придется важная сумма.
Федька (смотря в окно). Кто-то, сударь, подъехал в коляске.
Беневольский. Сюда взойдут. Выйди в переднюю.
Федька. Да там народ такой неласковый, к тому же, право, я голоден, быка бы съел. Пожалуйте, сударь, полтинник: я схожу в харчевню.
Беневольский. На, убирайся. Ах! досадно, на мне дорожная куртка. Еще подумают: новичок, смешной, необразованный… Воротись, Федор! Федька! вынь из чемодана платье, поновее которое.
Федька. Да там всего, сударь, фрак лиловый да жилет пике, и то, чай, дорогой поизмялось.
Беневольский. Подавай его.
Федька. К чему вам переодеваться!
Беневольский. Какое тебе дело?
Федька. С вас не взыщут: вы человек приезжий.
Беневольский. Молчи!
Федька. Образумьтесь, где теперь выкладывать из чемодана: вам и комнаты еще не отвели.
Беневольский. Не умничай!
Федька. Притом власть ваша: есть хочется, ей-богу! мочи нет.
Беневольский. Прозаик!
Федька. Вот еще ругаетесь… Нет, барин, мне таким способом служить будет не в охоту.
Беневольский. Олух! прибери эту тетрадь и карандаш да ступай за мной: я сам вытащу чемодан и выну платье. Скорей! Скорей! (Уходит с Федькой и в дверях встречается с Полюбиным.)
Явление 3
Полюбин и Иван.
Полюбин. Стало, никого нельзя видеть; а это кто вышел?
Иван. Приезжий, сударь, из Казани.
Полюбин. Из Казани! и зовут его?
Иван. Беневольский.
Полюбин. Ах! Боже мой!
Явление 4
Полюбин и Варинька.
Варинька. Здравствуйте, Полюбин; как умно сделали вы, что приехали! Знаете ли, кто здесь?
Полюбин. Да, этот жених из Казани, выбранный Звёздовым и который, натурально, никогда не будет вашим мужем.
Варинька. О, конечно, нет. Представьте, я давеча сижу перед окном у себя в комнате, только что встала, вижу: подъезжает к крыльцу повозка, из нее выходит… вы еще его не видали?
Полюбин. Он мелькнул в дверь, только что я вошел.
Варинька. Ни на что не похож; я вскочила со стула, послала спросить, кто? Говорят, Беневольский; я онемела от испугу. Ведь это может только Александру Петровичу притти в голову назначить мне женихом человека, которого хуже, по крайней мере на взгляд, сыскать нельзя.
Полюбин. Поверьте, он об нем давно забыл.
Варинька. Нет нужды: он, конечно, ни об чем не помнит, но за вас меня не выдает потому, что его жена этого хочет; он в пятьдесят лет настоящий ребенок, всё любит делать наперекор всем и, вы увидите, начнет меня принуждать, чтобы я вышла за этого шута, которого он давно забыл, но вспомнит, коль скоро он ему попадется на глаза. Боже мой! как тяжко зависеть от таких людей, которые за свои благодеяния располагают вами, как собственностию! Теперь я чувствую, каково быть сиротой.
Полюбин. Я еще надеюсь: если Звёздов не совсем так поступает, как бы должно, жена его женщина редкая; принявши вас в дом, полюбила и продолжает любить, как дочь. Ей, как нежной матери, обязаны вы всеми приятностями, которые всех заставляют вас любить.
Варинька. Ах, перестаньте! до того ли мне?
Полюбин. Хотя муж ее всегда хочет поступать в противность другим, всё-таки жена его, милая, ловкая, наконец ставит на своем; и немудрено: ему пятьдесят лет, а ей с небольшим двадцать.