Студентка Пупсик
Шрифт:
«Время для вина еще не пришло, – сказал я. – Но я обязательно вспомню о твоем предложении, колдун. Позже. Благо, поводов напиться у меня теперь – хоть отбавляй».
***
Герцогиня открыла глаза.
Наконец-то.
Я дождался, пока она сфокусирует взгляд на моем лице, и сказал:
– Очнулась? Хорошо. Значит, моя миссия выполнена. Я ухожу.
Демонстративно развернулся, показывая, что собираюсь направиться к выходу.
– Стой!
Я замер.
–
Ордош влил в Шесту тот же набор заклинаний, что и в стражниц у входа в Большую спальню, когда я пожелал с теми пообщаться. Я не хотел, чтобы герцогиня вдруг вскочила с кровати, и, испугавшись моей внешности, навязала мне борьбу. И чтобы не подняла тревогу до моего ухода.
– Тебя отравили, правительница. Но теперь с тобой все хорошо. Я исцелил тебя. Благодари за это богиню Сионору. Когда я уйду, ты вновь сможешь двигаться и нормально разговаривать.
– Кто ты?
Я погладил поверхность черепа-накопителя.
– Посланник богини любви Сионоры. У меня нет собственного имени. Я всего лишь тень моей госпожи. Меня нет, а есть крохотная частичка Ее могущества, воплотившаяся в вашем мире в угодный Ей образ. У меня нет собственных желаний и потребностей. Мои поступки – это поступки богини. Мои слова – это Ее слова. Мои приказы – повеления Сионоры. … Ну и так далее. Твои подданные любят тебя, правительница. Они молят Госпожу исцелить тебя. Богиня услышала их мольбы. И отправила меня в ваш мир.
«Хорошее было начало речи, Сигей. Очень пафосное».
«Что-то я устал, колдун. Влей-ка в наше тело пару малых бодростей».
Герцогиня скосила глаза, туда, где спала лекарка.
– Кто это рядом со мной? Где моя дочь? Что с ней?
– Эту женщину оставили присматривать за тобой, – сказал я. – Я усыпил ее, чтобы не мешала. С твоей дочерью все нормально. Слуги Сионоры приютили ее в своем доме. Сейчас ей ничто не угрожает.
– Ты сказала, сейчас? – сказала Волчица Шестая. – Что происходит? Почему она не рядом со мной?
Она осмотрела доступный ее взгляду участок комнаты. Вновь посмотрела на меня.
– Что последнее ты помнишь, правительница?
– Мы с ней поругались. С моей дочерью.
– Из-за мужчины, – сказал я. – Было такое. Что произошло после этого?
– Я… поднялась в комнату, что в Мужской башне.
– А потом?
– Беседовала с мужем дочери. Мы говорили…
– Дальше.
– Не помню. Я… не помню, как ушла от него. Почему? Что случилось?
– Тот, кого ты назвала мужем своей дочери, – сказал я, – уколол тебя иглой, смазанной соком сонного клевера. Вы называете этот яд пусайником.
– Уколол? – сказала Шеста. – Принц? Пусайник? Постой, подожди. Но… к пусайнику противоядия нет! Это всем известно! Именно этим ядом имперцы когда-то отравили Первую.
«Первую отравили? – сказал Ордош. – Похоже, травить правительниц – давняя традиция этого мира. Но… в учебниках сказано, что Волчица Великая умерла от какой-то экзотической болезни. В самом расцвете лет».
«Я помню это, колдун. Если бы Шеста умерла, в учебниках о причине ее смерти могли бы тоже написать: от экзотической болезни».
– Потому твои подданные и молились богине, правительница. Они просили о чуде. Не вспоминали о Сионоре тысячи лет. А тут вдруг толпами повалили к ее алтарю.
Я ухмыльнулся.
Пожалел о том, что около кровати нет зеркала – я не увидел, как блеснули зубы Злого Колдуна.
– Но богиня не злопамятна, – сказал я. – И ей нравится твое великое герцогство – тихое, спокойное, уютное. Сионора хочет, чтобы оно таким же и оставалось. Потому она и прислала меня явить вашему миру чудо: спасти тебя. Но! Помни, что у тебя теперь долг перед богиней, правительница. И еще: не забывай о том, что из всех богов лишь она откликнулась на мольбы твоих подданных. Только она. Помни.
– Я… не забуду, – сказала Шеста.
«Храму Сионоры быть, – сказал Ордош. – Но только эта самовлюбленная богиня не оценит твоих усилий, Сигей. Как бы ты ни старался».
«Мне это и не нужно, колдун. Не ради чьей-то похвалы стараюсь. А потому что я привык все делать хорошо. И если уж изображаю посланника богини, то должен сыграть эту роль так, чтобы никто не заподозрил во мне самозванца».
– Сейчас я уйду, правительница, – сказал я. – Пройдет совсем немного времени, и ты снова сможешь двигаться. Не залеживайся долго. Пока ты валялась в кровати, даже твой дворец превратился в свинарник. Наведи порядок во дворце, в городе, в государстве. Не забывай, что именно ты за них отвечаешь. Да! и обязательно помирись со своей дочерью, Волчица. Береги ее и себя. Не забывай о богине. Прощай.
«Считаешь, разумно оставлять герцогиню одну?»
«А почему нет? Гвардейцы у ее двери показались тебе похожими на заговорщиков? Мне – не показались. Да они бы нам зубами в горло вцепились, чтобы ее защитить! Если бы смогли. То, что я увидел во дворце, Сигей, не похоже на переворот и узурпацию власти. Дворец Волчиц сейчас напоминает склеп. Если бы армия что-то замышляла против герцогини, охранявшая ее покои стража имела бы совсем иной настрой. Да и вообще. Нас местная политика не касается. Кто здесь хороший, кто плохой, я не берусь судить. А Шеста – взрослая и опытная женщина. Не переживай за нее. Сейчас придет в себя и во всем разберется. Обязательно. Без нас».
***
Когда карета разворачивалась, я увидел за деревьями дворец. На вершине его центральной башни горели разноцветные огни. На фоне темного неба башня выглядела нарядной, словно украшенной для праздника. Траурный красный вымпел на ней сегодня так и не появился.
Почему не чувствую удовлетворения от хорошо проделанной работы?
«Колдун», – сказал я.
«Что?» – спросил Ордош.
«А ведь я не хотел убивать Северика».
«Я это знаю, Сигей».