Стук ее сердца

Джоансен Айрис

Джон Галло.

Слова Кэтрин как будто отбросили ее в далекое прошлое.

К Джону Галло.

Глава 2

Жилой квартал Пибоди

Атланта, Джорджия

– Мне надо немного денег. – В голосе Сандры Дункан прозвучали мягкие, просительные нотки. – У тебя ведь была вчера получка, да? Десять баксов, не больше. – Она взъерошила свои коротко подстриженные рыжие волосы. – Не искать же работу с некрашеными волосами. Я должна выглядеть на все сто.

Мать опять под кайфом,

с отчаянием поняла Ева. Взгляд плывет, движения замедленные и нескоординированные. Деньги, которые она клянчит, пойдут, скорее всего, на крэк или марихуану. Но ей-то что делать? Сандра не работала уже четыре месяца, а деньги были нужны позарез. Они уже просрочили с оплатой за квартиру, а того, что Ева получала в забегаловке Мака, где подрабатывала вечерами, едва хватало на самое необходимое.

– Мама, я могу дать только пять. И почему бы тебе не сходить в «Школу красоты» в Колледж-парке? Там все делают дешевле.

– Сколько раз повторять одно и то же: называй меня Сандрой, – перебила ее мать. – Все вокруг говорят, что я слишком молода, чтобы иметь шестнадцатилетнюю дочь. Мне самой едва за тридцать. – Она наклонилась и потрепала Еву по щеке. – Я родила тебя в пятнадцать. Могла бы и аборт сделать, но решила сохранить ребеночка. Тебя. А ведь было нелегко. Так что, дорогуша, за тобой должок. Десятку?

Сандра всегда, когда чего-то хотела, напоминала дочери о том, сколь многим та обязана ей. Еву это раздражало. Раньше обижало и задевало, но потом она поняла, что мать прибегает к этому аргументу только для того, чтобы выпросить что-то, а ее якобы большая жертва объясняется лишь тем, что про аборт она вспомнила тогда, когда предпринимать что-то было уже поздно. Ева достала кошелек и вытащила купюру.

– Ладно, вот десятка. Но завтра я хочу увидеть тебя красивой и с новой прической.

– Думаешь, я красивая? – Сандра взглянула на себя в зеркало. – Раньше ты никогда этого не говорила. – Она пригладила растрепанные кудряшки. – Ты хоть и некрасивая, но волосы у тебя мои. Все говорят, что они у меня особенные. Поэтому их и нужно держать в порядке. – Сандра прихватила сумочку и направилась к двери. – Знаешь, я думаю, что менеджер в кафешке Мака дал бы тебе работу и на полный день, если б ты только попросила получше.

С таким предложением Сандра выступала не впервые, легко забывая то, чего не хотела помнить.

– Я не стану ни о чем его просить. Мне еще нужно закончить школу. И мистер Кимбл уже пообещал оставить меня на работе, когда я поступлю в колледж.

– В колледж? – искренне удивилась Сандра. – Дорогуша, такие, как мы, в колледж не поступают. И тебе будет гораздо легче жить, если ты выбросишь из головы эту дурацкую мысль.

– Легче? Вот как? – Ева попыталась потушить вспыхнувшую злость, но та уже вырвалась на волю. – Ты порхаешь с работы на работу, и тебе при этом легко живется? Ты счастлива тем, что нюхаешь кокс, и думаешь, что именно так все и должно быть, да? – Ева оглядела тесную, запущенную квартирку. Она старалась поддерживать здесь чистоту и порядок, но все вокруг было такое старое, обветшалое, унылое. – Тебе нравится здесь жить? Да? А вот мне не нравится. Я хочу выбраться отсюда и постоянно об этом думаю.

Сандра с недоумением посмотрела на дочь.

– Ох, да не будь ты такой противной! Ну, покурил человек «травку», понюхал кокса – что в этом плохого? Я же только изредка, не как те наркоманы, что шатаются по Пичтри-стрит.

– Изредка? И когда же в последний раз? Вчера?

– С какой это стати? – Сандра открыла дверь. – Ты слишком серьезно ко всему относишься. Злишься попусту. Каждый раз, как меня видишь, будто с цепи срываешься. Только читаешь да работаешь. У тебя даже дружка нет. Знаешь, иногда я тебя не понимаю. – Она вышла и хлопнула дверью.

Если бы иногда, подумала Ева. Мать никогда ее не понимала и даже раньше, когда она была еще ребенком, смотрела на дочь, как на диковинку, существо с другой планеты.

Впрочем, сколько помнила Ева, Сандра и впрямь жила в ином мире, где правили марихуана, крэк, кокс и ЛСД.

«Не думай об этом, – сказала она себе. – Что бы ты ни говорила, слушать Сандра не станет. А у тебя и своих проблем хватает. Матери ты уже не поможешь, так что подумай о себе». Ева выросла на улице и житейскую мудрость приобретала там, а потому и секретов в борьбе за выживание для нее не было.

Она взглянула на часы – почти шесть. Пора собираться на работу, а то ведь и опоздать недолго. Рассчитывала сделать геометрию, но из-за Сандры так и не успела. Мать постоянно отвлекала. Ева закрыла учебник и сунула в полотняную сумку. Может, удастся выкроить минутку во время перерыва.

Она заперла дверь и сбежала по бетонным ступенькам, что вели к центральному входу. В нос ударил неприятный запах гнили. На третьей лестничной площадке кто-то оставил пакет с отбросами, не удосужившись спуститься еще на два пролета и выйти к мусорным бакам. Неужели это так трудно?

«Не смотри, – приказала себе Ева. – Ни на мусор, ни на ободранные металлические перила, ни на обезображенные уродливыми рисунками серые стены». Если у себя в квартире она еще старалась поддерживать чистоту и порядок, то здесь, в подъезде, сделать ничего не могла, а потому старалась просто не обращать внимания на грязь и вонь.

Ева толкнула обшарпанную дубовую дверь и, увидев двух идущих к подъезду старушек, придержала ее для них. Потом выскочила и перевела дыхание.

Свежий воздух. Солнце. И гнилостный запах ощущался здесь не так сильно.

– Привет! Торопишься? – окликнула ее Роза Деспрандо, сидевшая на зеленой скамеечке со своим годовалым малышом. На улице она проводила едва ли не все время – ребенок часто плакал, и отец Розы гнал ее из дому.

– Немного. – Им обеим было по шестнадцать, и они учились в одном классе, пока Роза не забеременела и не бросила школу. Еве она всегда нравилась – немного медлительная, но зато добрая, отзывчивая, улыбчивая. В окружавшем Еву мире такие люди встречались нечасто. Наверно, именно добродушие и отзывчивость и подвели Розу. В школе она была легкой добычей для парней и постоянно из-за этого страдала. Закончилось тем, что бедняжка забеременела и теперь нянчилась со своим ненаглядным Мануэлем, которого любила больше всего на свете.