Стукач
Шрифт:
Так вот, когда зазвонил установленный на-прикроватной тумбе телефонный аппарат, Бизон решил, что тревожат его люди, работающие по бриллиантам Краманского-Горлова. Что-то у них там, видимо, не срастается.
– Слушаю! – недовольно буркнул он в трубку.
Звонил в столь поздний час, оказалось, кореец. Из Ташкента. Что у них там могло такого произойти, что напрямую бы касалось интересов Серегина? Хотят сообщить, что Монах прилетел? Так оно и запланировано. Землетрясение очередное? Да хрен с вами. Не мешали бы спать.
Ан нет, все оказалось гораздо серьезнее.
– Игорь Иванович! У нас проблемы! – встревоженно проговорил кореец. –
– Не понял. Еще раз. Внятно.
Бизон с трудом отходил ото сна и все никак не мог сообразить, кому и за что понадобилось задерживать в Ташкенте Монахова.
– За что «приняли»? – задал вопрос Бизон, когда кореец рассказал ему, как происходило задержание в порту.
– Мои люди из ментовки сообщили, что при нем были кукловые [91] . Что-то в пределах пятидесяти штук. Взяли, скорее всего, по наводке. Но кто навел – не в курсах. Это надо вам в Ленинграде пробить [92] . Ветер от вас дует.
91
Фальшивые деньги (жарг.).
92
Узнать, установить (жарг.).
– Не мог он везти с собой бабки, – растерянно выговорил Бизон. Ему совсем не хотелось посвящать в эти дела корейца.
– Значит, мог. Не в карман же ему подсунули целый саквояж!
– Хорошо. С этим разберемся, я думаю. Ты мне скажи, как его с кичи [93] вытащить?
– Тут без генерала не обойтись… – предположил кореец.
– Так подключите его!
– Поймите правильно, Игорь Иванович, – извиняющимся тоном произнес Ким. – В этой ситуации нам не с руки помощи у него просить. Правильно будет, если вы сами ему позвоните.
93
Тюрьма (жарг.).
По большому счету кореец был прав. Монахов принадлежал организации Бизона. К корейцу же имел весьма косвенное отношение. Значит, решать дела по его освобождению должен был Бизон. В этой связи Игорь Иванович вспомнил, что совсем недавно разговаривал с Багаевым по телефону и разговор, как ему показалось, прошел на весьма дружеской ноте. Можно надеяться, что генерал не откажет в помощи.
Узбекская ССР. Ташкент
Монахов сидел в одном из кабинетов Управления уголовного розыска на жестком стуле, привинченном к полу. Конвоир снял с него наручники и вышел. Подполковник Бурханов задал первый вопрос:
– Фамилия, имя, отчество?
Объективной необходимости отвечать на него не было. Но этого требовала процессуаль-ность.
– Монахов. Иннокентий Всеволодович…
Далее последовали обязательные расспросы
об анкетных данных задержанного. Спустя несколько минут перешли к главному.
– С какой целью вами были завезены на территорию Узбекской Советской Социалистической Республики фальшивые деньги?
– Я ничего не завозил, – понуро отвечал Монахов.
– Иннокентий Всеволодович, на вашем месте я бы не упирался, – вежливо посоветовал оперативник. Он старательно изображал корректность. – Видеокамера зафиксировала вас, выходящего из здания аэропорта с саквояжем в руках. Здесь, в управлении, из этого самого саквояжа изъяты деньги, изготовленные кустарным способом. С актом изъятия вас, кажется, ознакомили.
– Ничего не знаю. Саквояж при мне действительно был. Но в управлении мне его подменили. Я знать не знаю ни о каких деньгах. Тем более – о фальшивых.
– Смею вас заверить, – улыбнулся Алишер Ганиевич, – мое терпение имеет предел. И не рекомендую вам испытывать его на прочность. Дороже обойдется.
– С какой стати, разрешите спросить, я буду брать на себя преступление, которого не совершал? – теперь улыбнулся и Монахов. Но улыбка его выглядела жалкой.
– Неужели вам не понятно, Монахов, что все пути назад отрезаны? – искренне удивился подполковник. – Вы не в России, где можно выкрутиться из любого дела и выбраться чистым из любого дерьма. Здесь – Узбекистан. И помощи, насколько мне известно, вам ждать неоткуда.
– Что ж, я могу уповать лишь на справедливость советского закона, – саркастически заметил допрашиваемый.
– Слушай, сволочь! – неожиданно взорвался Бурханов. – В последний раз советую: колись! – Он вскочил из-за стола и порывисто приблизился к Монахову.
От его корректности не осталось и следа. Теперь перед задержанным стоял разъяренный человек, готовый на все ради того, чтобы получить необходимые показания.
– Мне нечего добавить к сказанному…
– Хафизов! – рявкнул подполковник и дважды ударил кулаком в стену.
Через несколько секунд в кабинете появился один из тех, кто задерживал Монахова в аэропорту.
– Приступай… – приказал Бурханов.
Монахов приготовился терпеть побои. Но Хафизов, как оказалось, бить его не собирался.
Бурханов подошел к подоконнику и открыл ключом замок на раздвижной решетке. Затем раздвинул в стороны створки и распахнул рамы, выключив по такому случаю кондиционер в помещении.
Хафизов же заковал задержанного в наручники и подтолкнул к окну.
– Влезай на подоконник, – приказал сурово.
Монахов непонимающе взглянул на него.
– Пошел!!! – с неимоверной силой подхватил его за пояс и буквально втолкнул наверх. Руки, скованные за спиной, затрудняли движения. Сопротивляться не было никакой возможности. А Хафизов, выждав мгновение, легко столкнул Иннокентия Всеволодовича вниз со второго этажа. На подоконнике остались отпечатки его обуви.
– Стой!!! – что было силы заорал Хафизов и выстрелил в воздух из пистолета, спрыгивая вслед за Монаховым.
Тот уже корчился от боли на асфальтовом тротуаре у здания ГУВД. Бежать, понятное дело, никуда не собирался. Хотя все было обставлено таким образом, что Монахов якобы предпринял попытку к бегству.
– Ах ты гад!!! – орал до хрипоты Хафизов и пинал валяющегося на асфальте задержанного ногами. Его целью было наделать побольше шума и привлечь на свою сторону свидетелей, которые бы потом подтвердили, что подозреваемый пытался сбежать прямо из кабинета на втором этаже.
Из дежурного помещения вышел офицер, посмотрел на происходящее и лишь хмыкнул себе под нос. Видимо, такие инсценировки тут устраивались нередко.
Избитого под руки вволокли обратно к Бурханову.
– Ну вот, родной. – Подполковник вновь улыбался. – Теперь у тебя еще и попытка к бегству с оказанием сопротивления. Соображаешь?