Стуки-ДАО
Шрифт:
– Что?
– Я тебе сказал, - произнес участливый, - а уже, что дальше делать, сам решай...
С тем меня и отпустили. Я знал что делать. Этой ночь я спал часа два, а, выйдя на работу, на десять минут покинул цех. Ну как бы в сортир.
Личная машина Сизого всегда стояла на отшибе и это было его большой ошибкой. Я хорошо разбираюсь в механике, так что сегодня вечером Сизый уедет на своей "девятке" без тормозов.
Сам-то он торжествовал. Была пятница и на еженедельной летучке мне устроили разнос за пьянство на рабочем месте. Сизый говорил, Сизый орал, Сизый грозил мне увольнением...
Сизый тем вечером уехал на машине с перерезанными
Жалко. Я надеялся на большее. В конце концов, люди же гибнут в таких авариях!
Ну, правду говорят, что дерьмо не тонет, и к тому же не горит. Только воняет.
Говорят, две бомбы в одну воронку не падают, однако ж со мной это почему-то случилось. Я честно не ожидал этого. Компот из сухофруктов на вид был самым обыкновенным, даже яблочный ломтик сверху плавал - все чин по чину. Мы с Сизым даже обедать стали к тому времени в разное время - не могли друг друга видеть.
Сизый на работу ходил пешком и его мучили головные боли, а в дождливую погоду начинал ныть копчик. В такие дни он меньше улыбался, мрачнел, а иногда среди дня появлялся на пороге своей бытовки (линолеум был выкинут и теперь там стояла ребристая стальная пластина) и задумчиво смотрел на меня и мой станок. А я чувствовал его взгляд, и во мне начинала закипать злость. Но я себя одергивал - допускать брак было нельзя, это только на руку Сизому. Тот пытался, было, ставить вопрос о моем уходе с завода, но его никто не поддержал - и правильно, потому как я был ведущим токарем, у меня первый разряд.
Однако как хотелось сорвать заготовку и швырнуть в него, а еще лучше не швырнуть, а подойти и бить-бить-бить, по этой гнусной роже, стирая ее мерзкие очертания в кровавый фарш. Ревел станок, скрежетала деталь, резец шел туда сюда, а я представлял, как он погружается в тело ненавистного ворога и проворачивается и вновь идет из стороны в сторону. Но Сизый этого, конечно, не видел, я стоял спиной, а он лишь пялился, и чувствовал я, что очередная серия нашей разборки не заставит себя ждать.
Знаете, мы кажется к тому времени уже не рулили собой. Ну, как два поезда, и один из них идет по неправильной стрелке.
Ломтик яблока я выудил и положил на тарелку - не люблю их. А потом залпом опрокинул полстакана компота.
Что было потом... Я где-то слышал про такую хитрую казнь у древних. Не помню у кого, толи у египтян, толи у китайцев, толи у индейцев в Америке. Ну, кто там был слишком жадным, тому в глотку заливали расплавленное олово. А самым крутым, заливали золото, что немногим лучше. Короче, вот так я себя почувствовал - как жертва этой казни. Все внутри горело огнем. Мне было так больно, что я прямо там, чуть не отрубился. Я, еле сумел встать, добежать до сортира, меня там вывернуло одной болью. В глазах затуманилось. А когда поднялся я от толчка, обернулся - вижу, стоит Сизый и улыбается. У меня во рту и в мозгах полыхает огонь, я че то сипел, а он меня спрашивает:
– Ну как Леш, сволочуга поганая, хорошо тебе а? Может тебе водички дать? Вон ее сколько здесь, пей не хочу, - и берет, из бачка зачерпывает и мне в лицо плещет!
Я заревел что-то, хотел на него кинуться, но тут мне стало совсем худо и я из сознания выпал.
Последнее что помню - как мои руки бессильно
В стакане оказался уксус, а я оказался в больнице и провел там около месяца.
Мне сказали, что жить буду, и мне очень повезло, что я сразу почти все извергнул обратно, и у меня не растворился желудок. Долгими ночами я лежал на своей койке, смотрел в потолок и думал о Сизом. Как-то незаметно, он стал занимать все мои мысли. Это было очень странно, потому что у меня должно было бы быть множество других тем, а я все думал о Сизом. О том, как он откидывает мои бессильные руки.
Я очень быстро шел на поправку, особенно если учесть, как много уксуса я выхлебал.
Мои руки как полудохлые мыши, которым дали много-много мышиного яда, и теперь они в корчах умирают. Мертвые ссохшиеся мышиные трупики. Яд, страшная штука.
Яд. Принимать внутрь. Держать до полного умиротворения. Сизый. Дохлая мышь. Что будет, если мышиный яд съест кошка? Что будет, если его съест Сизый?
Идея озарила меня за два дня до выписки. Сизый чувствует себя в безопасности в столовой. Может быть, он считает ее своей территорией?
Среди ночи я встал и прошел через палату к ванной. Там остановился, глядя на свое отражение в зеркале. Я смотрел, а стекло отражало мне рожу Сизого, и рожа эта погано кривилась и ухмылялась, и рот у нее дергался, как у припадочного, а потом мне показалось, будто изо рта у него поперла пена, словно он уже сожрал приготовленный для него яд. На самом деле пена шла у меня и я тоненько так хихикал, представляя себе погибающего в корчах Сизого.
На третий день моего возвращения на завод случился какой-то праздник. То ли день революции, то ли конституции, то еще какой проституции. Короче, работу в тот день нам никто не отменял, и потому коллектив бодро пахал. Отметили же праздник обычным способом - в нашей столовой появился шоколад. По четыре аккуратных таких кубика шоколада на каждого. Темный, горький шоколад.
Накануне я посетил наш рынок и прикупил там отраву для крыс. Ну, знаете, такая ядреная смесь - там мышьяк, по-моему, еще какая то дрянь. Крысы твари живучие, и потому, отрава для них должна быть такая, что слона завалит! Круто, да - мышьяк убивает крысу.
Яд в точности напоминал шоколадные кубики. Один в один - может, чтобы крысы обманулись? Кажется, шоколад там тоже присутствовал, в составе. Сладкая смерть для всех желающих. Я скупил грамм пятьсот, этой гадости. Отрава выглядела так соблазнительно, что прямо таки тянуло ее отведать. Настоящая шоколадка. По пути на завод я покрошил немного этой сладости голодному встопорщенному голубю и он, походив немного, завалился на бок и издох. Счастью моему не было конца и краю! Я подарил дохлой птице имя Сизый и отправился дальше по своему сияющему праведной мстей пути.
Я ведь прав, не так ли? А Сизый не прав. Сизый должен уйти с завода. И уйдет он вперед ногами. Честное слово. Мой путь - путь отмщения, освобождение народа от Сизого, который ненавидит их и презирает их. Поэтому я его ненавижу. Поэтому сегодня он съест яду. Крысиный яд для крысы!
Я помню, как он пинал мои руки! Я навсегда запомнил его уксус. Моя голова работает-работает-работает.
Помню, день казался таким ярким, солнечным, а я шел, как будто на войну. Как будто все в последний раз. А сзади горели мосты, да. Я снова шел на бой. Вновь схлестывался с противником! И виделось мне все так четко и ясно, и так правильно все было. Я, вроде, начал понимать... понимать, зачем... Зачем...