Ступень вторая
Шрифт:
— Да и фиг с ними, — разозлился я. — Больно много внимания этим придуркам уделяете. Что они могут сделать? Только самоубиться об нас.
— И то верно, — согласился Серый.
Но нервничать не перестал, то и дело поглядывал в зеркало заднего вида. Но машина нас просто сопроводила до квартиры и остановилась в отдалении, так, чтобы нас видеть, но так, чтобы в случае чего, успеть завестись и отъехать. Теоретически я мог до них допрыгнуть коротким телепортом, только зачем?
Как только мы добрались до ученической комнаты и Серый предложил Ивану выбирать между двумя практически одинаковыми
— А теперь поподробнее, на чем основано чувство.
Мы с Серым переглянулись, ответил я.
— Слишком уверенным выглядел Глазьев. Наверняка рассчитывает на что-то. Они все утро собирали сведения обо мне, даже к вдове мага, у которого мы квартиру купили, успели съездить.
— Чем вас могут прижать?
— Мы только вариант с Полиной можем предложить, — ответил Серый и на жест Ивана пояснил: — Про соревнования. Не разрешат в них участвовать, а замену уже не поставишь.
— Насколько для вас принципиально ее участие?
— Похоже, ни на что не повлияет, — честно признал я. — Но Глазьевы этого могут не знать.
Иван скривился и почесал шею.
— Будем исходить из худшего варианта, что знают, — решил он. — Тогда прижмут другим. Договор с поместьем я видел, там сделали все, чтобы его невозможно было расторгнуть.
— Ну так, — хохотнул Серый. — Сысоевы за себя, любимых, переживали, чтобы мы им назад не впихнули, пусть с неустойкой.
Иван шутку не поддержал.
— Нужно посмотреть документы на эту квартиру, — решил он.
Документы лежали в сейфе в соседнем помещении, поэтому принес я их тут же, а заодно договор с Мальцевыми, чтобы два раза не бегать, потому что не просмотренных Иваном документов больше все равно не осталось.
— Ага, нестандартный договор купли-продажи, — оживился Иван и вцепился в бумагу как клещ. Читал он долго, внимательно. Наконец закрыл и спросил: — А что за критерии для покупателя, о которых только жена Соколова знает?
— Знала, — поправил я. — Ирина Егоровна сегодня утром умерла. Она утверждала, что я полностью им соответствую.
— Скользкий момент. Наследники могут придраться. — Он задумался. — Но с туманными перспективами. Вероятность того, что суд встанет на сторону наследников, очень низкая, но она есть. С другой стороны, как я понимаю, эту недвижимость вы все равно переросли и можете уступить?
— Можем, — согласился я. — Но Глазьевы этого не знают.
Иван кивнул и приступил к изучению договора с Мальцевыми. Изучал он его тоже довольно долго, наконец решил:
— А вот тут есть несколько моментов, опираясь на которые, Мальцевы могут расторгнуть договор в одностороннем порядке.
— Не расторгнут, — уверенно возразил Серый. — Как бы Глазьевы ни давили. На настоящий момент им этот договор выгодней, чем нам. И мы только выиграем, если они решат его разорвать.
— Тогда я пас, — сказал Иван. — Во всяком случае пока Глазьевы не сделают свой ход.
— Тогда устраивайтесь и чувствуйте себя как дома, — предложил я. — Серый знает, где можно поесть, если что накормит, а я пойду дальше работать с артефактами связи.
Бумаги я отнес обратно в сейф, потому что Иван сказал, что они ему больше не нужны, а Серый выказал уверенность, что дело не в них, возможно, старший Глазьев просто всегда ходит с видом надутого индюка, а мы просто с ним раньше не сталкивались. Предположение было не лишено смысла, только я, как и Серый, чувствовал, что Глазьевы готовят нам пакость.
Как показало будущее, пакость пришла со стороны, которой никто не ожидал.
Глазьевых я из головы выбросил, поскольку возникшая идея требовала проверки. По расчетам выходило, что для лучшей проводимости сигнала, пластину в центре артефакта-базы стоит смазать зельем восприятия, причем раза три: после того как высохнет, нанести заново, затем залакировать чем-нибудь для крепости.
Поскольку в последнее время я активно использовал запасы и часть нужных ингредиентов подходила к концу, я написал список и отправил Серому для заказа. Заказать и оплатить я предполагал сегодня, чтобы привезли уже завтра, потому что улетает все в последнее время со свистом, только успевай докупать. А недостаток ингредиентов в нашем деле чреват не задержкой, а угрозой безопасности.
Зелье я уже разливал по пузырькам, когда ко мне заглянул Серый и с кривой улыбкой сказал:
— Все заказал, но из своих денег. Прикинь, Ярослав, нам счет заблокировали.
— С чего вдруг?
— С глазьевских происков, — уверенно ответил он.
— Это я и без тебя понял. Но, видишь ли, одного желания Глазьевых недостаточно, чтобы заблокировать счет. Нужна какая-то веская причина. Предупреждений нам никаких не поступало. Налоги мы все платим вовремя. — Я с подозрением посмотрел на Серого и уточнил: — Ведь вовремя же?
— До копейки, — подтвердил он. — Мы вообще самый законопослушный клан в плане налогов: ничего не утаиваем, отчетность прозрачна, как стеклышко. И предупреждений не было. Вчера за телефоны переводил — все без проблем ушло. И главное, сегодня уже не выяснишь.
— Завтра к открытию пойдем, — решил я. — Вместе с Иваном. Не зря же мы его из дома выдернули?
Хотя планы на завтра претерпели существенные изменения, на удивление настроение не только не испортилось, на даже поднялось, поскольку я теперь знал направление удара. Наивные Глазьевы посчитали, что для меня это будет болезненный укол, но пока от этого страдал только Серый и то потому, что без финансов его должность превращалась в фикцию.
Меня же лично вполне устраивало, что под ударом оказались не мои близкие, а мои финансы, поэтому уснул я быстро и спал совершенно спокойно. Проснулся я утром от эмоциональной беседы Серого с Олегом, которого тоже возмутило отношение банка к нашим финансам.
— Закройте у них счет, — предложил отчим. — Это форменное безобразие, лишать доступа к деньгам без всякого предупреждения. Приличные банки так не поступают. Открыли где попало, вот и расплачиваетесь теперь.
Серый его уверил, что как только до банка доберется, так прикроет все отношения с ними. Тут я наконец вышел к ним и убедился, что они не только болтают, но и с аппетитом завтракают. Причем вместе с ними сидит еще и мрачный Иван, которого было не слышно, что показалось мне плохим признаком.