Ступени из пепла (Шамтеран - 1)

Бояндин Константин Юрьевич

– Можешь, – возразила я. – Сегодня утром я проснулась.

Он чуть повернул голову. Ещё раз, в другую сторону. Какие у него роскошные, белые брови… И волосы, цвета воронова крыла… И нос, как у орла. В тот момент Хлыст выглядел величественно. Честно!

– Да, похоже на то, – согласился он. – Тебя не узнать, Королева. Я бы сказал, что тебя подменили. И что теперь?

Самой интересно.

– Самой интересно, – повторила я вслух. Тут вновь возник буфетчик, поставил передо мной и Саванти по маленькой рюмке. Я осторожно поднесла её к губам.

Как

вкусно!

– Ваше здоровье, Светлая! – буфетчик поставил по рюмке перед каждым из студентов (те так и сидели, забыв закрыть рты). – Живите вечно!

Мы пили медленно, наслаждаясь.

– Светлая, – Саванти помрачнел, поднялся на ноги. – Уже должны расшифровать. Пошли, Королева, у тебя ведь дела.

Вот ведь свинья!

– Спасибо, – я легонько обняла буфетчика – тот вздрогнул – и прикоснулась пальцами к щеке каждого из студентов. Те выглядели так, словно при них произошло великое чудо. Всё, подумала я отчего-то. Можно идти.

Саванти мрачнел с каждым шагом; когда мы вернулись в пультовую, ассистентка (одна, где остальные?) смотрела на него с испугом.

– Желудок, – объявил Хлыст. Дал знак девице, та кивнула, что-то сказала в селектор – Ничего страшного, сейчас пройдёт. Ты к себе? – повернулся он ко мне. – Давай провожу.

Вернулся из приёмного покоя со шкатулкой, коробочкой и флаконом, отдал мне всё это. Судя по выражению лица, мыслями Хлыст был далеко отсюда.

– Заприте здесь всё, – обратился он к недоумевающим «верным слугам». – Да, я отменяю ваше дежурство сегодня ночью. Потом отработаете.

Умеет наш Хлыст сказать пакость так, что от души радуешься. Девицы взвизгнули, запрыгали и заулыбались. Будто не знают, что такое «потом отработаете». И убежали прочь, помахав мне руками на прощание.

* * *

Мы двигались молча. В Университете было пустынно; вошли по переходу в учебный корпус (охранник вытянулся в струнку, когда мы проходили мимо). Стало немного печально. Мне, во всяком случае. Ни души вокруг, эхо от щелчков каблуков об пол, а за окнами – парк. Прекрасное место. Но всё хорошее кончается.

– Хотел тебе всё это истолковать, – Хлыст помахал в воздухе стопкой «расшифровки», – но сейчас уже не уверен, что нужно. Вкратце. Когда ты пришла, то была на грани полного нервного и физического истощения. Сердце никакое, иммунная система рушится, эндокринная – скоро рухнет. Знал бы, не повёл тебя в буфет. Девицы мои сидели в реанимационной, ждали звонка.

Вот как, подумала я. Бедный Хлыст. Странно, я себя настолько развалиной не ощущала!

Остаток пути мы прошли молча. Пока я ходила на вахту за ключами от апартаментов, Саванти ожидал меня со шкатулкой и прочим у лифта.

– Я подобрал тебе кое-чего, – он вынул из кармана и протянул мне небольшой пакетик. Внутри что-то шуршало. – Так, мелочь, витамины, всё в таком духе. Возьмёшь?

– Спасибо, Саванти. Не надо.

Он усмехнулся и спрятал пакетик.

– Я всё ждал, когда же ты заедешь мне в ухо, – признался он, протягивая шкатулку. – Ты помнишь? Я тебя уже назвал однажды подругой. По пьяному делу. Думал, ты мне все зубы выбьешь.

– Нет, Саванти, – я была ошарашена. Не могло такого быть! – Не помню.

Он помахал рукой и отбыл. Очень часто наклонял голову и поправлял невидимые очки.

А я с удивлением обнаружила, что не помню, каким ключом отпирается внешний замок. Все они были примерно одного размера. Пришлось перебирать.

Внутрь я вошла в совершенном смятении. Что же мне делать? Какой же я была всё это время?

Что у вас на уме, тётушка?

5. Тайник

В апартаментах всё было не так. Нет, судя по запаху, никто, кроме меня здесь не жил ни единого часа – обоняние не провести. Но обстановка, вещи… И пыль! Что такое? Разве расставила бы я мебель таким образом?

Слева от входа слабо мерцает терминал связи. Я вспомнила, сколько стоит его установка, и поёжилась. Точно такой же терминал – за углом, выйти отсюда и прогуляться шагов двадцать. Перед зачётом там не протолкнуться от желающих сделать запрос в библиотеку. Я, значит, работала в полном комфорте. Как приятно быть богатой.

Прижала ладонь к сенсору. Прошло секунды три (я уж подумала, что машина сломана) и экран подсветился. Сообщений нет. Единственное украшение экрана, помимо кнопки «меню» – сиротливая записочка. Похоже, сама себе оставила. «Сегодня в 14:20, комн. 105». Ага. Ну да, конечно. В сто пятой – как раз перед выходом на балкон над площадью Собраний. Все, кому положено выступать, собираются в сто пятой. Ещё два часа с небольшим. Не знаю, о чём я там буду говорить – что-нибудь придумаю. Хотя, наверное, положат листик со шпаргалкой, как на церемонии выпуска.

Я закрыла внешнюю связь (подумав, оставила разрешение на «Яттан 103», то есть, Саванти), включила опережающее слежение. Штука удобная, но с непривычки может напугать – при вызове пульт проецирует перед глазами текст сообщения. На ночь включать не советуют.

Всё. Заперла дверь и пошла переодеваться. На пороге спальни замерла.

Великое Небо, неужели я могла так небрежно разбрасывать вещи? Ну, хоть, простите, использованное бельё нигде не валяется. Что-то странное, Май, – подумала я в который раз. В шкафу отыскался костюм. Пара старых перчаток, такая же старая шапочка. И это всё?

Да, всё. Остальное – вон, короб для грязной одежды. Только что по швам не трещит.

Так.

Я отправилась в душ и, отмокая, думала. Мысли приходили всё больше невесёлые. Дома я – чистюля, а здесь спокойно коплю грязную одежду. Я стиснула зубы. Не помогло, я всё равно покраснела. Не знаю, от чего больше – от стыда или от злости.

Одевшись, я заметила запертую дверь, в которую вероятно, сама никогда не входила. Хозблок. Долго смотрела на связку ключей. Похоже, вот этот. Ну-ка, где тут свет включается?