Ступени в вечность
Шрифт:
Случается, и нередко, скупо роняя слова, объяснял Тангар, что уже после самой Расселины неведомая хворь людей валит с ног. Бывает, подолгу валяются. Бывает, и вовсе на ноги не встают. Если силы есть и золото, то в Табалу возвращаются. Там им лучше становится. Только вот кто за золотом собирается, тот последнее у Моста отдаёт или почти последнее. Потому мало кто из хворых обратно выползает. Так и чахнут в Латиштре. Если кто приютит. Вот никто и не удивился, когда Тангар одному, другому невзначай уронил, что спутник его занемог. Теперь девушке совсем не нужно было показываться, а Тангару рисковать, если спросит кто, что за человека он с собою тянет.
Вот и выходит… и хорошо все вроде, и Тангар — молодец, складно в этот раз придумал, от всех её отгородил, да сил уже нет. Хочется на вольный воздух, хочется кожею чувствовать ветер из пустошей, а не слушать его унылый свист. Хочется набрать полную грудь свободы, а не вонючего дыма. Не скоро ей, видно, все это придётся.
Проклятый Ведатель был, как всегда, прав: бросал её Великий Раванга из одной клетки в другую, а за какую вину? А если ему уж так невмочь, оттого что она какую-то дверь открыть может запросто, то почему одну тут кинул? Почему на Тангара оставил? Ведь объяснял все так складно… А Маритха уж ничего и не помнит из того, что он в Табале ночью говорил. Значит, и помнить нечего? Подумаешь, кто-то там что-то узнает! Да в путь за ними устремится! Ну и что? Если Великий сам Маритху беречь собирался? Что ему преследователи? Что ему Ведатели Храма? Что ему какой-то Покровитель Табалы, если сам Раванга никак не меньше Тёмного может? А что Аркаис этот делает, она уж повидала! От кого ж Маритхе хорониться, кроме как от главного врага? И кто ж её от него сохранит, как не Великий? А Раванга, наоборот, одну бросил в пустоши. Одну! С узлами на Нити и страхом в сердце. Приходи, забирай, Аркаис! А ты, Маритха, держись, не поддавайся! Ты сама не знаешь своей силы! А сам был таков… Зови, говорил, а сколько раз он приходил, как она звала? Ни одного!
Нет, видно, какой-то другой у него расчёт был. Или не такой он Великий, как всем тут думается. Маритха вспоминала Равангу, его голос и немного успокаивалась. Нет, не может того быть, тут без расчёта никак! И очень даже хитрого. Вот только какого, ломала она голову, но тщетно. Может, он как-то Тёмного уловить вздумал? А ей и не сказал ничего. Или… или… Мысли, одна глупее другой, бродили у неё в голове, но среди них не было ни одной, достойной Великого Раванги, а значит, правильная догадка туда так и не постучалась.
На третью ночь девушка проснулась, дрожа от ужаса. Руки ослабли настолько, что она не смогла выпутать их из мешка, так и замерла, не зная, как убежать, где спрятаться. В воздухе над пустошами стоял… просто кошмар стоял, не иначе. Леденящий сердце нечеловеческий вопль, уходивший то в визг, то почти в рык. То слабевший, то набиравший неистовую силу. Тоскливый до жути. Страшный, как смерть. Ещё страшнее.
Сначала Маритха не в состоянии была подняться. Потом накрылась с головою, пытаясь скрыться от него, но куда там! Казалось, он висел не только снаружи, но и внутри. Её кинуло в холодный пот. Тьма давила со всех сторон. Хотела позвать Тангара, но язык не слушался, все слова напрочь из головы повыбило. Пока Маритха пыталась вернуть дар речи, сообразила, что не слышно не то что сопения, а и дыхания чужого, и испугалась ещё больше. Куда он пропал, бросив её одну посреди пустоши? Или его уже нет…
Девушке, наконец, удалось освободить руки, но лишь для того, чтобы отползти в
— Тангар! — позвала она еле слышно, но никто не ответил.
Маритха повторила ещё и ещё раз. Наверно, время пришло, придётся звать Великого.
— Тише ты! Не бойся!
Полог запахнулся обратно, и она перевела дух, едва сообразив, что хранитель караулит снаружи, и если жив останется, внутрь никого не пропустит. Если жив останется…
Дрожь понемногу улеглась, но страх не прошёл. Куда там! Скорчившись в уголке, обняв руками колени, Маритха проклинала тот миг, когда отважилась отправиться на Ту Сторону. Теперь уж, получается, на Эту Сторону.
Сколько она так просидела, осталось для девушки темным. Показалось — вечность. Главное, что кошмар все не прекращался. Через некоторое время она, однако, окрепла настолько, что смогла прислушаться к тому, что творилось снаружи. Ничего не творилось. Ни криков, ни суматохи, ни звона оружия. Только это.Все уже умерли? Или сидят, подобно Маритхе, в темных закутках ни живы, ни мертвы?
Тангар! Где он? Торчит снаружи, вслушиваясь в жуткие звуки, или уже… Нет, он там, бережёт её. Как он может так долго там сидеть? Сама мысль о том, чтобы выглянуть наружу, только усиливала ужас.
И вдруг наступила тишина, ещё более жуткая. Маритха не рискнула выбраться из укромного уголка, не рискнула окликнуть Тангара. А если не ответит?
Девушка ещё долго не решилась бы вздохнуть посвободнее, если бы хранитель сам не откинул полог.
— Где ты там? Живая?
— Тут, — пискнула она, увидев его силуэт против слабого света.
Серело, занималось утро.
— Да не бойся! — успокоил он. — Это так… Пугают только.
А не слишком ли голос у него озабоченный?
— Ты тут посиди пока. А я там… ещё посижу, — велел он и скрылся опять.
Его стража давно прошла, но хранитель хотел убедиться, что опасность и вправду миновала. Маритху немного отпустило. Скоро она выбралась из своего угла и за неимением лучшего дела решила повозиться с огнём да едой. Не то чтобы так уж сильно хотелось — не до еды было, зато руки чем-то можно занять. Однако после этой ночи руки у девушки просто ходуном ходили, и после нескольких попыток развести огонь она решила ждать Тангара. А то ещё шкуру тарпу подпалит, так хранитель сам её убьёт, безо всяких местных тварей справится.
Тангар пропадал долго. Маритха отважилась выглянуть и не нашла его на месте, забеспокоилась, но спутник скоро объявился, взобрался наверх. Ввалился внутрь, глянул на остатки её безуспешных попыток заняться «хозяйством», без слов взялся за дело сам. Девушка с удовлетворением заметила, что ему тоже не по себе. Не так уж точны и споры сегодня его движения.
— Это что? — нарушила она молчание первой.
— Первое приветствие такое. От запретных земель.
Не больно-то он спокоен.
— Ничего себе приветствие, — пробормотала она. — Я думала, конец уж всем.
— На то они и запретные. Чтобы ходить сюда неповадно было.
Маритха сразу не нашлась, что сказать.
— Так чего же ходят? Раз нельзя?
— Известно чего. — Он слегка усмехнулся. — За золотишком. А то, что нельзя… Никто ж так прямо не говорит. А и сказал бы, не послушали б, — махнул рукой. — Вон адика хотя бы взять, людишки смелые, и вовсе здешнего не пугаются. Живут тут, ни на что не жалуются… кроме нас.