Ступеньки
Шрифт:
– Маг – не тот, кто держит волшебную палочку. Маг – тот, кто умеет управлять энергиями вокруг с помощью внутренней энергии, магического тока. Тот, кто умеет изменять и преобразовывать реальность. Тот, кто умеет делать так, чтобы обстоятельства работали на него. Помнишь наши январские приключения? Ты видела демонстрацию всякой магии. Вот чему я бы смог тебя научить.
Мы подходили к автобусной остановке. Роджер пояснил:
– Обрати внимание, кучка ожидающих автобус стоит метров на десять от остановки. Это я их туда «отодвинул». Чтобы мы смогли поговорить так, чтобы никто не
Я непонимающе смотрела на «наставничка». Он с ума сошёл! Так настойчиво хочет учить меня магии. А может, держит меня за дуру? Проверяет реакцию? Типа, что я сейчас такая наивная загорюсь – «Вау! Магия, дадададада!». Но меня-то на мякине не проведёшь! Роджер должен это прекрасно понимать. Я отчеканила подчёркнуто чопорно:
– Маги, как ты сам говоришь, обладают внутренней энергией. У меня такой энергии нет. Следовательно, управлять мне нечем. Я мало понимаю, о чём ты говоришь. Я бы лучше научилась тому, что знаю, что мне понятно. Например, более совершенным техникам единоборств, или развила бы те мышцы, которые у меня не развиты.
– Магия в тебе – та самая мышца, которая не развита!
– Нет у меня никакой магии, мы оба это знаем!
Подошёл мой автобус. Роджер грустно посмотрел на него, задумчиво на меня и сделал пас рукой. Пассажиры опомнились, побежали к автобусу.
– Приходи почаще. Подумай.
Я посмотрела на него, пытаясь разгадать – то, что он мне говорил – очередная шутка? Но не могла понять, что имел в виду пятисотлетний вампир. Мы слишком разные друг для друга. Я не понимаю его мир. Я видела часть этого мира, в рамках некоторых спецазаданий. Но я не понимаю его и не вижу себя в нём. Я человек. Какая магия?!
Когда оплатила проезд в автобусе и посмотрела в окно, чтобы помахать Роджеру, его не было. Осознала, что немножко обиделась на вампира за то, что он стёр память Антонио. Он мне друг более близкий и понятный, чем Роджер. Антонио человек, как я.
***
Роджер видел через деревья, как Клот ищет его взглядом из окна автобуса. И не находит. Потом автобус уехал.
«Урок начинается, когда что-то рушит твою зону комфорта. Ты делаешься недовольна тем, что что-то не соответствует твоим ожиданиям, выбивается из твоего опыта. Как бы я хотел, чтобы ты меня услышала, у себя в голове. Но ты должна сделать этот выбор сама. Я не могу на тебя влиять. Я не хочу, чтобы ты была второй Агнессой…».
Его кольнуло неприятной болью. Внутренней. Не физической – физическую боль он почти разучился чувствовать, адаптировался к ней из-за своего вампирического организма. Год назад он влюбил в себя Агнессу, девушку-Свет, чтобы отвратить её от власти демонов и переметнуть на сторону союзников. Она покорилась ему, пришла к его соратникам в бою, и они выиграли битву. А потом Агнессы не стало. Роджер отдавал себе отчёт, что отчасти это случилось из-за его грубого вампирского приворота. И теперь Роджер не хотел больше никем манипулировать, ни на кого давить и тем более применять вампирские привороты.
Он вспомнил, как Сорвиголове
«Она может и перестать приходить к нам. Не из-за того что испугалась. А из-за того, что могла увидеть во мне гадкие черты, ту тьму, что я не прячу. Но она сама тёмная, хоть светлее меня».
Роджер вышел из-за деревьев и услышал позади себя голос давнего товарища:
– Когда человек рождается – он ещё не знает о том, насколько он могущественен. Если ему не повезло попасть в хорошую семью – он получает дозу демотиваторов в виде установок, ограничивающих убеждений. То нельзя, это запрещено, сюда не ходи, туда пойдёшь – сорвёт крышу. Человек вырастает, зажатый в рамки ограниченности. Он превращается в медведя, которого держали в клетке и дали свободу. Он не видит этой свободы и продолжает ощущать себя в клетке. Он думает о себе – «Я не могу, у меня не получится, кто я такой». И когда ты говоришь этому человеку – «Эй, приятель, да ты можешь, просто сделай!» – он смотрит на тебя как на полоумного. И ещё больше перестаёт верить себя.
Роджер медленно оглядывается.
– Подслушивать нехорошо.
– Я и не подслушивал. А всего лишь учуял. Я Охотник, мне это можно по долгу службы, – констатирует факт Скорпион.
На нём привычная чёрная кожаная куртка, а пол-лица скрыто под чёрной кожаной маской. Человек в Маске, господин С, так его называют в мире не-людей. Кто-то зовёт его Водником. Маска ему нужна не для пафоса, эта маска – часть его магического оружия, помогает в концентрации. Она так и называется – Охотничья маска.
– Тебе ещё рано её учить. Она не готова, – качает головой Скорпион.
– А я так не считаю. Ты сам с ней занимаешься два с лишним года. Чего ты медлишь? Ждёшь, когда Чёрный Орден заграбастает её в свои лапы, как это случилось со многими, кого мы проворонили?! – Роджер проговорил это спокойно, даже с наигранной весёлостью. Но Скорпион уловил, что Роджер недоволен его «нотациями».
Охотник Воды смягчил градус:
– Ты прав, да, она почти созрела. Дай ей ещё два-три месяца. Она сама к тебе придёт.
– Да я уж понял. На неё опасно давить, она вон сама на меня ух как давит! Я сегодня еле выкрутился. Она у меня такое выспрашивать начала! И попробуй не ответь, – Роджер шутил. Но выдавать ученицу он не намерен.
– Удел всех наставников – отвечать на вопросы вагантов. Порой вагант для мастера – король. Ведь тот, кто задаёт вопросы – перехватывает инициативу и лидирует. Но я пришёл не за тем, чтобы перетирать педагогические темы. Удачно я застал тебя здесь. То, что я тебе сейчас скажу, Дрэгон, только для ваших глаз.
– Ну как всегда, кто бы сомневался! Скорпион пришёл забивать стрелку!
Вампир и его друг Охотник Воды отошли поглубже в лес. Скорпион тихо обрисовал суть темы:
– Русалки убили потомка Ордена Истребителей Демонов. И забрали у него одну вещь. Вещь всколыхнула Ткань Баланса настолько, что последствия могут быть необратимыми. Я не буду говорить красивые слова, но мы словили ультиматум от Трёхглазой. Война перешла в открытую фазу, до этого были лишь мелкие диверсии.
– Что за вещь?