Стылый ветер
Шрифт:
– Ольгу словно ветром мотало, – продолжал Ду. – Я схватил ее за плечо и попытался втащить внутрь. Ноги ее уже не держали. Упала прямо в проходе. Так вышло даже к лучшему. Не упади она, могли бы пулей зацепить.
– А дальше? Была стрельба?
– Да, – кивнул Уно. – Сам я стоял справа от калитки. Увидев в проходе силуэт Цебеша, я пальнул в него с левой руки из пистоля. Он в меня, но я отклонился.
– Поняв, что уже ничего не вижу и не смогу помочь, я откатился, вдоль забора, налево. Иначе бы Цебеш меня пристрелил, – вставил Тэрцо.
– Потом Цебеш снова рванулся в проход, – продолжал Уно. –
– И почти одновременно я стрельнул в него в упор из мушкета, – подхватил Ду. – В мушкете было две пули и крупная дробь, как раз для такого тесного боя. Не думаю, что от Цебеша осталось хоть что-то кроме окровавленного месива... Лошади были уже запряжены. Я схватил Ходжу...
– Я так ничего и не видел. И почему-то еле стоял на ногах. Слышу пальбу, все понимаю, но помочь ничем не могу. – Тэрцо скривил губы. – Обидно... Думал, что совсем ослепну. Но, слава Всевышнему, к утру начал видеть. Сейчас уже почти в порядке.
Ольга про себя этого до сих пор сказать не могла. Слабость ее еще не совсем прошла, да и зрение: она видела все словно сквозь какую-то полупрозрачную пленку, что еще больше сбивало ее, не давая в полной мере осознать реальность происходящего.
– Ты так и лежала там, в проходе. Я занес тебя в телегу. Лукошко с яйцом тоже прихватил. Ду уже открывал ворота. Мы не стали медлить ни минуты. Как знать, может, у Цебеша еще какие сторонники были в деревне. Или какие-нибудь представители власти появились бы на выстрелы. – Уно нервно сглотнул. – Ты была без сознания. Я даже боялся, что... Ты не дышала. Или дышала так тихо, что не было слышно... Кто же знал, что этот Цебеш умеет такое. Я бы не стал рисковать. Сперва надо было подстрелить его из засады.
– Думаю, он и засады чуять способен, – вмешался Ду. – Мало того, я боюсь, что он до сих пор еще жив.
– Вряд ли он мог выжить после твоего заряда в упор. Да и Уно два раза стрелял в него из пистолей, – пожал плечами Тэрцо.
Ду задумчиво почесал небритый подбородок:
– Мы стреляли в него, но мы не видели его трупа.
– Не сыпь соль на рану, Саллах. Не могли же мы оставаться там до утра или рыскать по всей улице с факелами... – Уно скривился. – Понимаю. Все это скорее похоже не на победу, а на бегство. Но в первый раз я точно всадил в него пулю. Не понимаю, как он решился снова лезть в калитку... Или это был не он, а его помощник? В любом случае, прямо у калитки мы не нашли никаких трупов, а дальше искать было опасно, да и некогда. Главное, что мы спасли Марию... – Он смущенно осекся. – То есть Ольгу.
«Так кого он спасал? Меня или Марию, несущую на себе Предназначение?» – подумала Ольга.
– А ты мне так и не рассказал, как жил, что делал все это время... И куда вы меня везете?
Ду хотел, кажется, что-то ответить, но, взглянув на Уно, промолчал.
– У меня есть в Линце один знакомый. Он колдун. Живет на небольшой вилле за городом. Мы в конце концов именно ему продали мощи святого, – улыбнулся Уно. – Он приютит тебя, попробует помочь. Против Цебеша и всей инквизиции тебе не выстоять в одиночку.
– И ты предлагаешь мне помощь? – помогла ему Ольга, видя, что Уно смутился.
– Да. И не только свою. У меня много друзей. Связи. У тебя нет, я надеюсь, политических
– Какой им во мне прок? – удивилась Ольга.
– Твои способности. Ты, наверное, чувствуешь или можешь нечто такое, что другим недоступно. Иначе Цебеш не дорожил бы тобой так сильно. Надо это использовать, чтобы помочь тебе вернуться домой.
Сутки в пути. К рассвету восемнадцатого октября они оказались под стенами Линца. Впрочем, они не поехали в город. Телега остановилась у живой изгороди из шиповника, окружавшей густым непролазным забором богатый особняк в одном из предместий города.
Перебросившись с Ду и Тэрцо парой слов насчет того, где им его дожидаться, Уно соскочил с телеги, помог сойти Ольге и повел ее под руку к воротам. Ворота отворил двухметрового роста мавр в белом бурнусе. Сверкнув ослепительной улыбкой, он сделал рукой приглашающий жест и, закрыв ворота за их спиной, повел гостей в дом.
– Куда мы идем? – спросила Ольга.
– Это жилище того самого колдуна, о котором я тебе говорил, – вполголоса ответил Уно. – Его зовут Селим... Видишь, какой он себе дом отстроил.
Они поднялись на второй этаж по широкой мраморной лестнице и прошли длинной анфиладой комнат.
– Да это не дом, а настоящий дворец, – улыбнулась Ольга.
– Услуги Селима пользуются большой популярностью среди местной знати и богатых купцов. В основном их интересуют любовные зелья и приносящие успех в торговле или в войне амулеты. Пропавшие вещи он тоже помогает находить... Это не шарлатан, а настоящий колдун. Специалист, каких мало. Я уверен, он сумеет тебе помочь. Правда, он может... даже наверняка потребует от тебя что-то взамен. Но он не такой фанатик, как Цебеш. Разумный человек. С ним можно поторговаться, договориться. К тому же я буду рядом. А если у него не получится, то, может быть, мы сумеем перебраться во владения Оттоманской Империи, чтобы найти того пенджабского святого.
Восемнадцатого октября, за два часа до полудня, Матиш снова въехал в ворота славного города Линца. Солдат полиции Христа еле держался в седле.
«Бибер еще больший идиот, чем ты...» Строки письма-приказа, присланного Хорватом, обидой жгли сердце. Эскорт – трое конных аркебузиров из полиции Христа герцога Максимилиана Баварского, так же устало шатался в седлах, как и сам Матиш. В Мюнхене и в Зальцбурге Старика и Марии не было. В Линце, наверное, тоже. Но если Хорват так считает, то он, Матиш, может и еще одну ночь не спать.
Матиш все еще чувствовал себя виноватым за ту неудачу в Граце. И еще – он до сих пор верил в чутье Хорвата. Невероятное, почти сверхъестественное чутье, которое его капитан получил, словно бы в возмещение...
«Не хотел бы я такой ценой, какую пришлось уплатить Хорвату, покупать это чутье и рвение на службе Христу. За один день потерять всех, кто был тебе дорог, – слишком это страшная плата».
Они остановились и привязали коней у здания трибунала инквизиции города Линца. Зеленые кокарды и уже знакомая печать комиссара инквизиции Стефана Карадича заставили слуг пошевелиться.