Стылый ветер
Шрифт:
Конрад, забившись в самый темный угол у органа под сводами зала, с ужасом слушал. «Так и будет. Неужели так и будет, как он говорит?.. Если пророчество о приходе Нечистого действительно сбывается, то все мы обречены. Кому, как не этим выродкам, кровопийцам в сутанах, соединиться с Сатаной? Они считают, что будут управлять им. Вряд ли. Скорее он обманет этих тупоголовых и повернет все по-своему... Но даже если у них все-таки получится... Господи, дай мне силы, дай мне веры и смелости, Господи, чтобы не допустить этого ужаса, чтобы отвратить от нас...»
– ...Решайте же. Лишь на вас сейчас может надеяться
– Будь по-твоему, Джеронимо. Я с тобой.
– И я.
– Nigra in Candida vertere – превращать черное в белое. В этом есть доля...
– Да. Мы согласны.
– Из двух зол надо выбирать наименьшее. Это разумно.
– Не нам, не нам, Господи, но имени Твоему!..
– Во славу Господа и именем Его! – гаркнул Матиш, набрав полные легкие воздуха. – Мы их догоняем!
В левой руке он сжимал пистоль, а правой на скаку выхватил саблю. Лошадь прогремела копытами по дощатому настилу моста. Следом мчались четверо аркебузиров. За поворотом показалась телега с беглецами. «Почему они так близко? Это засада!»
– Пали!
На полном скаку Матиш выстрелил в албанцев. И почти одновременно грянули три мушкета. Чуть погодя – новые выстрелы. Стоны, крик, испуганное ржание лошадей.
Сквозь грохот в голове у нее звенело: «Хочешь увидеть, как гибнут твои друзья?.. Только не говори потом, что это Я убиваю...»
Ольга лежала на земле, за телегой, зажав уши руками. Ее снова знобило: «Господи! Только бы с ним ничего не случилось!»
И где-то далеко, кажется, на грани слышимости, к ней снова стучалось: «Пусти. Пусти меня в свою душу. Ты все равно никуда не сумеешь уйти от меня. Так или иначе ты будешь моей...»
Кто-то тронул ее за плечи.
– Все кончено. Вставай. Поехали! – Это был Тэрцо.
– Что... вы в порядке?
– Конечно, – улыбнулся уже забравшийся на передок телеги Ахмет. – Давай руку, я тебя подсажу.
– Ахмет это ловко придумал, подловить их на повороте и расстрелять в упор! – радостно крикнул Ду, появившись из порохового дыма. – Слава Аллаху, зарядов хватило. Даже до рукопашной не дошло.
Дым постепенно рассеивался. На дороге у моста стали видны трупы. Билась в агонии лошадь.
– Все чисто, Ахмет. Они мертвы. – Ду стер с кинжала кровь и сунул его в ножны.
Ольгу чуть не стошнило, когда она поняла, что Ду их добивал. Чтобы не упасть, она вцепилась Ахмету в плечо. Отдышалась немного.
– Куда мы поедем теперь?
– В Венецию. У меня там есть кое-какие связи. Дальше будет видно.
Ду и Тэрцо уже уложили все четыре мушкета в телегу, забрались в нее сами, и Ахмет хлестнул лошадей. Адриатическое море ждало их за альпийскими хребтами, в двух сотнях километров на юг.
– ...Вот, что произошло, в общих чертах, – закончил рассказ Ахмет и натянул вожжи. Телега остановилась посреди леса, на грунтовой дороге. – Скрыть это от вас я бы не сумел. Да и не честно это. С вами я всегда играл в открытую. Вот и теперь... Не скрою, мне нужна ваша помощь. Но я теперь в одиночестве. И шансы победить невелики. Меня отговаривать бесполезно. Я сделал свой выбор. А вам надо сделать свой сейчас... И если вы уйдете, – Ахмет сглотнул, – я не сочту это предательством... Я хотел вам сразу все рассказать, но в Линце слишком велика была опасность. Селим не стал
– Что ты, Ахмет. Мы только начали... – пожал плечами Тзрцо.
– Вот и хорошо. – Ахмет достал из-за пазухи два шелковых кошелька. – Это ваша доля за доставку Селиму Марии. Теперь вы можете уйти. Если разделяться, то сейчас. Они обязательно найдут нас. Но им нужна Ольга. Охота ведется именно на нее. Вы успеете затеряться.
– Хорошо... Ты, как всегда, прав, Ахмет, – кивнул Ду. – Я так и думал, что ты, в конце концов, сбежишь с этой девчонкой. Но сражаться против всех сил зла, к тому же идти при этом против своих бывших соратников... Ты считаешь, что они ошибаются, что ты их спасаешь... Но ты не Мир, ты девчонку свою спасаешь. Иначе бы уже давно ее... Я, конечно, тоже не герой. И против своих бы пошел, если бы так сложилось. Но вы наверняка проиграете в этой битве. В одиночку, против целого мира... А я еще жить хочу. Такой вот простой расклад. Я ухожу. Ты умный человек, Ахмет, раз даешь нам возможность уйти. Иначе, узнав все, мы бы сбежали. Не бойся, я не скажу никому ни слова о тебе и твоих планах. Просто поживу где-нибудь в тихом месте, под чужим именем. А потом, если вдруг ты все же останешься жив, мы найдем тебя, чтобы снова... Ведь так, Тэрцо?
– Нет, – тряхнул головой Ходжа. – Я остаюсь.
Ду замер от удивления. Он посмотрел на Ходжу. Смотрел внимательно и долго. Потом, так ничего и не сказав, спрыгнул с телеги. Взял баделер, пистоль, свой кошель с деньгами. Еще раз окинул их взглядом:
– Прощайте!
И, не оборачиваясь, зашагал назад по дороге. Через некоторое время Ду свернул в лес и скрылся из вида.
– Почему ты не ушел вместе с ним? – деревянным голосом спросил Ахмет.
– Мне хотелось. Но потом... Я не могу. Наверное, сейчас действительно можно скрыться, затеряться... Может быть, у Ду получится. Но вместе нам... Я бы потом себе этого не простил. – Ходжа решительно махнул рукой. – Поехали. Нечего нам здесь стоять.
– ...Вот, собственно, все, что мне удалось подслушать в соборе. – Конрад устало выдохнул и обвел товарищей взглядом.
Профессор Бендетто Кастелли сидел хмурый, как ночь. Антонио рассматривал перстень на своем указательном пальце. Приехавший из Силезии всего несколько часов назад, пан Сигизмунд сосредоточенно накручивал на палец лихой седеющий ус.
– Все эти новости весьма интересны, но я не вижу Карла Готторна, человека, который нас сюда пригласил, – произнес, наконец, силезец. – Вряд ли мы что-то можем решать без него... Что-нибудь известно о Карле?
– Последнее известие о нем – это письма, которые мы получили, – пожал плечами Бендетто.
– Он писал мне, что инквизиция начала на него охоту, – нахмурился Антонио. – Возможно, они схватили его. Или он вынужден скрываться и именно поэтому не смог явиться сюда.
– На им же самим назначенную встречу, – пробурчал пан Сигизмунд, недовольно дернув плечом. – Я вообще удивлен, что мы как-то нашли друг друга. Не встреть я, совершенно случайно, профессора Кастелли, уехал бы отсюда через пару дней.