Субмарины-самоубийцы
Шрифт:
— Ты уезжаешь, Ёкота? И куда?
Должно быть, в моем взоре он прочитал сочувствие к себе, почему и обрушился на меня с упреками.
— Ты покидаешь меня! — произнес он. — Ты даже не хотел попрощаться со мной!
Он был прав. В глубине души я знал, что не смогу перенести расставание с моим другом. Единственно, на что я надеялся, — что я покину Хикари раньше, чем он узнает о моем отъезде. Я сожалел о смерти Ириэ, но правдой было и то, что она изменила весь мой мир. Мне предстояла новая миссия. А Синкаи, мой друг как в жизни, так и перед лицом смерти, стоял сейчас передо мной, обвиняя меня и упрекая.
— Но
Я не знал, что еще сказать, и попытался успокоить его.
— Командование знает, что ты великолепный водитель «кайтэна», — сказал я. — Но сейчас им из-за несчастного случая нужен только один человек. Вчера в ходе тренировки погиб Райта Ириэ вместе с Сёити Сакамото. Я должен занять его место. Когда я приеду на Оцудзиму, я спрошу командира группы, не нужен ли ему еще один человек. Я скажу ему, что ты ждешь здесь и очень волнуешься.
— Да ладно! — воскликнул он. — Ступай! Уезжай! Мне все равно, даже если я никогда больше не выйду в море!
— Я вернусь через несколько минут, Кикуо, — сказал я. — Подожди меня.
К комнате лейтенанта Митани я подбежал, немного злясь на Синкаи из-за этой задержки. Наша дружба была забыта в тот момент, когда лейтенант Цубонэ отдавал мне приказ убыть из Хикари. Я сочувствовал своему другу, но не настолько, чтобы это уменьшило мою радость от сознания того, что я выбран для выполнения нового задания. Лейтенант Митани на мой стук открыл дверь и встретил меня с улыбкой:
— Ну что, Ёкота, думаю, ты уже знаешь новость. По-моему, ты еще не совсем отдохнул, но сейчас уже ничего нельзя поделать. Ты должен сесть на катер, идущий на Оцудзиму через тридцать минут. Ты успеешь собраться к этому времени?
— Я уже собрался, господин лейтенант, — ответил я. — Но как же Синкаи? Что будет с ним? Неужели так необходимо разделять нас?
Лицо Митани потемнело.
— Не волнуйся, — сказал командир нашей технической службы, — мы помним про Синкаи. Но сейчас нужен только один человек. Один из вас должен пока остаться здесь. Ничего не поделаешь.
— Все так, — сказал я, — но когда я уходил к вам, Синкаи плакал в голос. Он просто в отчаянии.
Митани потрепал меня по плечу. Он сказал, что нельзя больше терять времени на разговоры и что я должен спешить. Так что я ничего не мог больше сделать для Синкаи, кроме как посочувствовать ему, когда он стоял на пирсе и махал мне рукой, а катер со мной на борту уходил к Оцудзиме.
По прибытии на Оцудзиму я не терял ни минуты. Мне дали только час на сборы в Хикари, рассуждал я, так что во мне возникла срочная нужда. Я поспешил в домик, где жили офицеры, и нашел там капитана 2-го ранга Мидзогути. С того времени, как я в последний раз видел его, на его погонах появилась новая звездочка, и он сменил капитана 2-го ранга Итакуру на посту заместителя командира базы Оцудзима.
— Рад снова тебя видеть, Ёкота, — произнес он. — Слышал, что ты преуспел в ходе подготовки. Это поднимает престиж нашей базы, и я благодарен тебе. Рад, что ты снова попал к нам.
Я ответил ему несколько резче, чем мог позволить себе унтер-офицер, разговаривая с капитаном 2-го ранга. Решив не тратить время на приветствия, я сразу же перешел к делу и спросил:
— Когда И-36 уходит на задание?
— О, далеко не сразу, — сказал он. — Сейчас она на небольшом ремонте в Куре. Потом зайдет в Хикари, где возьмет на борт «кайтэны». А вам пока предстоит несколько совместных тренировочных выходов. Думаю, вы выйдете на задание не раньше конца месяца.
В конце месяца? Я собирался взойти на борт подводной лодки сразу же, как только доберусь до Хикари. Как может Мидзогути быть таким легкомысленным? Неделю назад Германия капитулировала перед объединенными силами союзников. Теперь Америка и Великобритания смогут обрушить на Японию всю мощь своих военно-воздушных и военно-морских сил! Мы уже потеряли почти все острова в Тихом океане. Наши отдельные группировки на Марианских и Филиппинских островах, а также на Новой Гвинее были уничтожены до последнего человека. Как можно позволять какое бы то ни было промедление?
Недоумение явно отразилось на моем лице, но Мидзогути не произнес ни слова, чтобы рассеять его.
— Ступай-ка лучше в казарму и устраивайся, — сказал он. — Командир твоей группы ждет тебя, я уверен.
Я вернулся на пирс, взял оставленные там свои вещи и направился в казарму. Устраиваясь там, я думал о тех странностях, которые со мной приключились. В последнем задании я был на борту лодки И-47, «никогда не погибающего корабля». Теперь я должен уйти на борту ее соперницы, И-36. Будет ли ее экипаж относиться ко мне так же, как и предыдущий? Сдружусь ли я с ними, как с экипажем лодки И-47?
В день моего прибытия на Оцудзиму состоялась простая церемония прощания с душами старшин Ириэ и Сакамото. Сакамото был тем самым чемпионом по дзюдо, с которым мы вместе участвовали в знаменитой игре «в лошадки» в снегу, затеянной, чтобы как следует отлупить старшину Тояму. Теперь Сакамото, дравшийся тогда подобно разъяренному тигру, был мертв. Печальная участь для такого человека — погибнуть, так и не побывав в бою. Эти двое, скрючившись в одном «кайтэне», осваивали премудрости его управления и врезались в транспортное судно водоизмещением 10 000 тонн, которое они использовали как условную цель. После удара их торпеда тут же затонула. Когда их тела достали со дна залива, то оказалось, что от давления воды их глаза вылезли из орбит. Об этом я узнал от других водителей «кайтэнов», которые помогали водолазам поднимать затонувшее оружие.
Чуть позже я узнал, что в операции должны были принимать участие подводные лодки И-361, И-363 и моя И-36. Потом в ту же группу была включена и субмарина И-165, но в момент моего выхода в море лишь первые три подводные лодки, образовали группу «Тодороки», В японском языке «тодороки» означает «отзвук», а также «гром большого орудия». Мы получили свое название по этому второму значению. Наша группа должна была стать «большим громом», «тодороки».
Я подумал, что мне снова повезло в том, что я попал на субмарину И-36. Две другие подлодки были неуклюжими транспортными судами, подобными И-368. В надводном положении они развивали скорость не более 13 узлов, хотя имели большой запас хода. Будучи обнаруженными врагом, эти тихоходные подлодки имели очень мало шансов уйти от эсминцев. Не могли они и успешно преследовать врага. А максимальная глубина, на которую они погружались, не превышала 240 футов. Подключенная позднее к операции лодка И-365 была наскоро переоборудована, после чего могла нести только два «кайтэна».