Суд герцога
Шрифт:
— Все? — нахмурился герцог. — Так где эти доказательства?
— Я… они у меня с собой. В письме, которое сегодня попало в мои руки. И… И я скакал во весь опор, чтобы поскорее привезти их вам, — тут Джизмонди полез за пазуху.
— Скакали, значит? Откуда?
— Э… из Форли.
Он достал письмо. Поначалу, как помнит читатель, Бенвенуто тешил себя надеждой, что выторгует хорошую цену, прежде чем отдать письмо. Но надежда эта испарилась вместе с его мужеством. Да и став свидетелем щедрости герцога по отношению к кузнецу, Бенвенуто полагал, что и его
Чезаре углубился в чтение. Брови его сошлись к переносице, и он повернулся к пажу.
— Беппо, пригласи сюда мессера Герарди.
Паж поднялся по лестнице на галерею и вышел через дверь в ее дальнем конце. Герцог же вновь склонился над письмом. Бенвенуто ждал.
Наконец Борджа положил листки на стол. Джизмонди ожидал услышать громкие проклятия в адрес заговорщиков, собственную похвалу и, как следствие, сумму вознаграждения за труды. Но обернулось все иначе. Герцог ничем не выразил своих чувств. Лицо его осталось спокойным, как будто такие письма приносили ему по сотне на день. А вопросы, которые он начал задавать, не имели ни малейшего отношения к заговорщикам.
— Как вас зовут, мессер?
И Бенвенуто не решился соврать. Ужасные, завораживающие глаза герцога не дозволили бы ему.
— Я — Бенвенуто Джизмонди, слуга вашей светлости.
— Из Форли?
— Из Форли, ваше высочество.
— И чем вы занимаетесь?
Тут уж Бенвенуто стало совсем не по себе.
— Я… я бедный человек, ваше высочество. И живу как могу.
Бенвенуто почувствовал, как взгляд Борджа оценивающе прошелся по его одежде, дорогому плащу, золотой цепи на груди, драгоценной пряжке на шапочке, а на губах появилась зловещая улыбка. Слишком поздно он понял, что попался на лжи. И мысленно выругал себя за то, что явился во дворец, не сочинив «легенды». Но кто мог ожидать подобных вопросов? И как можно отложить в сторону столь важное дело, с которым пришел Бенвенуто, ради каких-то пустяковых расспросов.
— Понятно, — протянул герцог, и от его тона у мерзавца подкосились колени, а по спине пробежал холодок, — Понятно. А этот мессер Креспи из Фаэнцы, кому адресовано письмо… он мертв? — последняя фраза скорее сошла бы за утверждение, чем вопрос.
— Мертв, ваша светлость, — ответил Бенвенуто, дрожа, как осиновый лист.
— Ага! Тут вы поступили по справедливости, — одобрил его герцог и улыбнулся. Более страшной улыбки видеть Бенвенуто не доводилось. — Как я полагаю, с вами он был одного роста и телосложения?
— Совершенно верно, ваша светлость.
— Значит, и в этом вам сопутствовала удача, тем более что вас посетила счастливая мысль воспользоваться его одеждой. Ваша, если не ошибаюсь, не шла с ней ни в какое сравнение.
— Мой господин, мой господин! — Джизмонди упал на колени, чтобы взмолиться о пощаде, но следующая фраза герцога остановила его.
— Да что с вами? Я действительно имел в виду, что вам повезло. И ничего более.
Бенвенуто вгляделся в улыбающееся
На галерее послышались шаги. Вниз спустился паж, следом за ним — полноватый господин в черном, с круглым, как луна, лицом, острым носом и цепким взглядом, которым он походя окинул мессера Джизмонди.
— А, Агабито! — приветствовал его герцог, протягивая письмо. — Вроде бы писал Гермес Бентивольи. Ты узнаешь почерк?
Секретарь взял письмо, отошел к окну, чтобы ознакомиться с ним при свете. Но, не прочтя и нескольких строк, посмотрел на Борджа.
— Что это, мой господин?
— Разве я просил тебя читать, Агабито? — в голосе герцога послышались нетерпеливые нотки. — Это рука Гермеса Бентивольи?
— Да, — не колеблясь, ответил Герарди. Ему доводилось видеть письма этого бунтаря из Болоньи.
Герцог поднялся, вздохнул.
— Значит, письмо подлинное, и он действительно в Чезене. Он не раз клялся убить меня. И, похоже, решился-таки перейти от слов к делу.
— Его надобно схватить, мой господин.
Чезаре стоял со склоненной головой, глубоко задумавшись. Бенвенуто. о котором совсем забыли, ждал своей участи.
— В заговоре, должно быть, замешано много людей, — нарушил молчание герцог.
— Но он — мозг, мозг! — Агабито возбужденно всплеснул руками.
— Господи, помоги телу, которым управляет такой мозг, — пренебрежительно бросил Борджа. — Да, его следовало бы раздавить. Дать ему прочувствовать, что суд мой скор, суров, но справедлив.
Хотя слова эти относились к Гермесу Бентивольи, у Бенвенуто душа ушла в пятки.
— Но… — Борджа бессильно пожал плечами, отвернулся к огню. — Он из Болоньи, а за Болоньей стоит Франция. Если я перережу горло этому негодяю, один Бог знает, какие могут возникнуть осложнения.
— Но располагая такими доказательствами… — начал Агабито.
— Дело не в том, кто прав или виноват, — оборвал его Чезаре. — И прежде чем принимать какие-то ме… — он замолчал на полуслове, и суровый взгляд его остановился на Бенвенуто.
Затем Борджа протянул руку к своему секретарю, и тот вложил в нее письмо.
— Возьми это письмо, — теперь рука с тремя листками протянулась к Джизмонди. — Выучи наизусть его содержание. А в полночь, как указано в письме, пойдешь во дворец Мальи. Задание тебе — сыграть роль мессера Креспи, а утром вернуться сюда и рассказать о планах заговорщиков и их сообщниках в других местах.
Джизмонди отступил на шаг, глаза его едва не вылезли из орбит.
— Мой господин! Мой господин! — вскричал он. — Я не посмею!
— Как тебе будет угодно, — медовым голосом согласился Борджа. — Но в Италии слишком много таких головорезов, как ты, страна просто кишит ими, так что едва ли кто будет возражать, если одним станет меньше. Беппо, кликни стражу.
— Мой господин! — заверещал объятый ужасом Джизмонди. Голос его разом сел. — Подождите, ваша светлость. Подождите. Если я сделаю то, о чем… — тут у него окончательно перехватило дыхание.