Суд и ошибка
Шрифт:
Мистер Тодхантер смутился.
— Кстати, вспомнил… Вы непременно должны позволить… давнему другу вашего отца… не имеющему чести знать ее, но считающему привилегией… м-да… — не зная, что еще добавить, мистер Тодхантер вынул чековую книжку и самопишущее перо и, краснея, выписал чек на пятьдесят фунтов.
Девушка ахнула, когда мистер Тодхантер вручил ей чек, невнятно попросив отправить его матери.
— О, ангел! Милый ягненочек! Умница! — вскочив, она обвила прелестными руками жилистую шею мистера Тодхантера и пылко поцеловала его.
— Право, не стоит… О боже! — польщенный мистер Тодхантер не сдержал довольную усмешку. Вскоре после этого он с сожалением отклонил настойчивые приглашения на ленч (будучи хозяином дома, он по опыту
Глава 6
Следует признаться, что эти дни доставили мистеру Тодхантеру немало удовольствия. Он всерьез и совершенно бескорыстно беспокоился за семью Фарроуэя, мысли о несчастном ребенке, живущем в Йоркшире, угнетали его, но роль, которую он играл, ему определенно нравилась. Во-первых, благодаря ей он чувствовал себя важной персоной. А подобных чувств он не испытывал с давних времен, и нельзя сказать, чтобы он находил их неприятными. Все эти люди — Виола Палмер, очаровательная Фелисити Фарроуэй, даже угрюмый мистер Бадд, — все они смотрели на мистера Тодхантера так, словно он и вправду мог что-то сделать. В глубине души мистер Тодхантер понимал, что сам создал такое впечатление. От этого ему было немного неудобно, но угрызения совести не портили удовольствия. Ибо если бы он и вправду решился на серьезный поступок, то, несомненно, осложнил бы положение, а не исправил его. Поэтому особенно приятно было делать вид, будто спасаешь положение, даже снискать славу, но не причинить ни малейшего вреда.
Подобные размышления внушали мистеру Тодхантеру ощущение избранности и превосходства, и вместе с тем — убежденность, что он мог бы совершить весьма полезный поступок, если бы пожелал. Но разумеется, ничего такого он не желал. Все уже решено давным-давно. Гораздо предпочтительнее держаться подальше от всех этих нелепых неурядиц. Философская отстраненность в сочетании с сочувственным интересом — вот правильная позиция, которой ему следует придерживаться. Как профессор энтомологии изучает муравейник, не имея ни малейшего желания становиться муравьем и суматошно носиться с громадными яйцами без какой-либо определенной цели, так и мистер Тодхантер явился во вторник на квартиру Норвуд-Фарроуэя. Нельзя сказать, что он с нетерпением ждал этого события, ибо мисс Джин Норвуд была из тех людей, в присутствии которых его терзала мучительная неловкость, однако он предвкушал, как с сардонической внутренней усмешкой будет наблюдать за ее попытками поработить его, д в том, что его попытаются поработить, мистер Тодхантер был убежден. Метод, очевидно, будет тем же самым, который уже опробовали на Фарроуэе. Мистер Тодхантер не знал, станет он притворяться порабощенным или нет, но понимал, что такая роль для него слишком трудна все зависело от степени неловкости. Однако в целом он собирался обмануть даму и продолжать разыгрывать богача. По крайней мере, этого Джин Норвуд заслуживала.
Именно поэтому он явился к ленчу, со злорадством облачившись в свой наихудший (и это еще мягко сказано), самый бесформенный ветхий костюм, при виде которого мисс Норвуд сморщила прелестный носик, в такой ветхой и неряшливой шляпе, что при виде ее заподозрил бы неладное даже самый рассеянный профессор, и с тем же яичным пятном (до сих пор не выведенным) на жилете. Мистер Тодхантер оставался верен образу эксцентричного богача; довольно посмеиваясь, он нажал кнопку звонка и приготовился с блеском сыграть свою роль.
Впоследствии мистеру Тодхантеру пришлось признать: несмотря на все свои недостатки, мисс Норвуд знала, как угощать гостей ленчем (ему и в голову не пришло, что мисс Норвуд просто поручила приготовить ленч на двоих своей опытной и очень дорогой кухарке). Беда заключалась в том, что мистер Тодхантер, как и полагалось сознательному больному, отверг все блюда одно за другим, как и предшествующие ленчу коктейли.
Но если мистеру Тодхантеру и мерещились соблазнительные видения скудно одетой мисс Норвуд, томно раскинувшейся на леопардовых шкурах, его постигло разочарование. Сам ленч и беседа после него проходили в атмосфере непревзойденного декорума. Смакуя кофе, мисс Норвуд развлекала гостя весьма разумными замечаниями по поводу современного театра, а мистер Тодхантер внимательно слушал ее, сожалея, что отказался от чашки удивительно ароматного кофе. К своему удивлению, он вдруг обнаружил, что не испытывает неловкости. С еще большим удивлением он был вынужден признать, что его мнение о мисс Норвуд меняется с каждой минутой. Ни единого упоминания о его предполагаемом богатстве, исчезло все кокетство и жеманство, которые так покоробили его в присутствии Фарроуэя — на сей раз гостю предстала очаровательная, умная женщина, которая держалась безупречно просто, явно наслаждалась его обществом и старалась развлечь его. Настороженность мистера Тодхантера постепенно развеялась, исчезла, растаяла. Он расслабился, смягчился, стал самим собой. А она и вправду очаровательна, думал он. Людям свойственно ошибаться. Никакой это не дьявол, а самая естественная и приятная дама, с какой ему только доводилось встречаться. Еще немного — и он сам влюбится в нее. Он усмехнулся.
— Над чем вы смеетесь, мистер Тодхантер? — вежливо спросила хозяйка.
— Просто мне вдруг подумалось: еще немного — и я могу влюбиться в вас, признался мистер Тодхантер.
Дама сверкнула улыбкой.
— Ни в коем случае! Это было бы слишком скучно для меня. Я вас никогда не полюблю, а вы представить себе не можете, какая смертная скука для женщины видеть влюбленного в нее мужчину, которому она не в силах ответить взаимностью!
— Должно быть, это так, — охотно согласился мистер Тодхантер.
Мисс Норвуд подняла руку и дождалась, когда упадет к плечу широкий рукав. С рассеянным видом она принялась разглядывать эту тонкую белую колонну.
— Влюбленные мужчины такие странные, — делилась мнениями она. — Похоже, они считают, что само состояние влюбленности дает им права собственников и уж конечно право ревновать! Хорошо еще, что они об этом не задумываются, потому что они, бедняжки, в таком состоянии теряют способность думать.
Мистер Тодхантер рассмеялся.
— Да, им не до размышлений. Хорошо еще, сам я никогда не бывал в подобном состоянии.
— Вы никогда не были влюблены, мистер Тодхантер?
— Нет, никогда.
Мисс Норвуд всплеснула элегантными руками.
— Но это же изумительно! Именно такого человека я и искала с… не помню, с каких пор. И уже отчаялась найти его. Скажите же, что это правда, мистер Тодхантер.
— Что именно? — любезно уточнил мистер Тодхантер.
— Стало быть, мы с вами можем быть просто друзьями, без всяких скучных осложнений. Вы готовы стать моим другом, мистер Тодхантер?
— Искренне надеюсь, что я достоин такой чести, — пылко отозвался мистер Тодхантер.
— Вот и хорошо! Значит, решено. Как бы нам отпраздновать начало дружбы? Я могу прислать вам билеты в ложу на "Опавшие лепестки" и обязательно сделаю это. Но это же так банально… О, знаю! Пообещаем друг другу выполнить любую просьбу, ладно? Какой бы она ни была? Вот это я называю настоящим приключением! Вы согласны?
— А просьба может быть какой угодно? Без ограничений? — снова насторожился мистер Тодхантер.
— Абсолютно! Вам хватит смелости? Мне — да, — мисс Норвуд явно захватила ее собственная идея. Она подалась вперед, ее громадные глаза (мистер Тодхантер сгорал от стыда, вспоминая, как когда-то мысленно назвал их нагими и бесстыжими) загорелись детским удовольствием. — А вам, мистер Тодхантер?настойчиво допытывалась она.