Суд идет
Шрифт:
В Америке и в странах Карибского бассейна долго гуляли слухи, что Ельцин — это и не Ельцин вовсе, а его двойник. Сам-то Ельцин давно умер, и его похоронили тайно и неизвестно где, а его окружение, боясь, как бы народ не выбрал президентом своего русского человека, скрыло этот факт. И вот… В Кремле поселился наглый, рычащий на людей пьяница и так ловко играющий роль президента, что люди не верят ни в какие слухи. Теперь вот Путин… Тоже человек не простой, он пообещал закончить войну чеченскую, вернуть русских парней домой. К тому же молодой, резвый, каким-то японским боксом владеет. Не пьёт, не курит. И говорит тихо, не ругается. Ну, и полюбил его русский народ, а что до татар, башкир и чечен разных… Они не любили русских царей, не знали генсеков и всяких членов Политбюро, — им вроде бы и не важно, кто там в Кремле и сейчас хозяин.
Вот и Путин. Во-первых, они понять не могут: как это вчерашний, никому не известный сотрудник тайной полиции становится вдруг президентом такой великой страны. И ему отдают ядерный чемоданчик, и он ходит и размахивает им… Говорят, его Ельцин назначил. Но ведь в стране есть конституция, выборы… Как же это можно вынуть из кармана никому не известного человека и посадить на трон царя?..
Потом вспоминают, что Россия — страна чудес, здесь у нас всё возможно.
Президент России прилетел на Русский остров. Тоже, конечно, чудеса, но… прилетел.
Прилететь на маленький остров, находящийся в частном владении внучки известного американского магната и дочери губернатора штата, и заранее не известить…
Застолье расстроилось, Уго Чавес и молодые островитяне один за другим вставали, подходили к адмиралу и Драгане, пытались узнать, что случилось, но те не знали, что им сказать. Наконец адмирал приказным тоном пригласил всех сесть и сказал, что Иван Иванович доложил ему, что на остров прилетел на вертолёте российский президент Владимир Путин. Из газет они знали, что он в Америке, гостит на ранчо своего друга Буша, а вот с какой целью вдруг пожаловал на Русский остров — непонятно. Казалось бы, такая персона без уведомления не могла появиться на острове, но Путин… появился.
Фёдор Светов сказал, что у него мог отказать вертолёт, и в этом случае пилот должен запросить разрешение на посадку.
Позвонили диспетчеру аэропорта, но диспетчер доложил, что никаких запросов не было, а вертолёт приземлился вблизи гостиницы «Илья Муромец».
Фёдор сказал, что их корабельный компьютер содержит много информации о президенте Ельцине; о нынешнем президенте тоже много сведений — и будто бы есть информация о двойнике Путина, но все двойники, имеющиеся в Америке, засекречены, их готовят на всякий экстремальный случай, и они не вольны появляться, где им заблагорассудится.
Адмирал попросил Драгану занимать гостей, а сам сказал, что поедет в гостиницу. Уго Чавес тоже поднялся и заявил, что он хозяин гостиницы и поедет с адмиралом.
Ахмет Жан хранил подобающее его сану спокойствие, никак не реагировал на происходящее. Фёдор Светов рассказал, что органы российской разведки, как, впрочем, и американцы, и особенно израильтяне, знают о мятежном русском корабле и проявляют большой интерес к фотонной энергии.
Не прошло и часа, как приехали адмирал и Уго Чавес — и с ними Владимир Владимирович Путин. Российский президент подошёл к Драгане, склонился перед ней в почтительном поклоне и абсолютно путинской глухой скороговоркой, и не очень внятно сказал, что извиняется, — без разрешения вторгся в её пределы, но как раз вблизи острова вертолёт забарахлил и пилот был вынужден приземлиться.
Драгана по-русски сказала ему:
— Милости просим, мы рады принимать у себя столь высокого гостя.
И представила ему Ахмет Жана, Фёдора Светова, Бориса Простакова, Павла Неустроева, Ивана Ивановича и Ноя Исааковича.
Путин подошёл к каждому и пожал руку.
Путин был настолько Путин, каким они видели его на экранах телевизора, что уже в первые минуты все сомнения насчёт подлинности его натуры рассеялись. Островитяне проникались сознанием величия их гостя, и им становилось неуютно. Они молчали. Молчал и Ахмет Жан. Инициативу беседы с Путиным захватил невозмутимый и ко всему готовый Уго Чавес. Он спросил:
— Долго ли ещё пробудет господин русский президент в гостях у своего друга Буша?
— Собирался завтра вылететь домой, но теперь хотел бы задержаться на два-три дня, если мне позволит…
Он повернулся к хозяйке острова:
— Госпожа Драгана.
— Да, конечно, мы будем рады, — ответила Драгана, не зная, что полагается ей сказать в данном случае по этикету. Она хотя и не часто принимала гостей такого ранга, но, всё-таки, уже привыкла к высоким персонам. Президент же великой страны появился на острове впервые.
Путин обратился к Фёдору:
— Я бы очень хотел посетить наш русский корабль «Евпатий Коловрат». Надеюсь, вы ещё не забыли, что вы русские?
— Нет, не забыли. Спасибо за то, что вы о нас помните. Я позвоню отцу и сообщу о вашем желании посетить своих соотечественников. Надеюсь, наш капитан — он же мой отец, он же генеральный конструктор корабля — будет рад принимать вас у себя. Но одно условие: попасть на корабль можно только на нашем аппарате, — на «Пчёлке».
— Я слышал и об этом вашем аппарате. Говорят, он способен развивать скорость, равную скорости света?
— Да, теоретически может, но мы на больших скоростях не летали; не знаем, как поведёт в космических далях и на скорости света хрупкий организм человека. Мы даже испытаний не проводили, так что, может быть, и не сумеет наша «Пчёлка» улетать так далеко от земли.
— Да, родную землю мы, русские, все любим, но не все русские живут дома. Вот вас, к примеру, обуяла страсть к путешествиям.
— Вы правы; мы прислонились к берегам, более приветливым, чем наши родные. Там наш корабль хотели продать китайцам.
Беседа хотя и не была весёлой, но общение принимало доверительный характер, и только Ахмет Жан хранил суровое молчание и в сторону русского президента не смотрел. Путин, казалось, заметил это, и все ожидали, что он вот-вот заговорит с президентом страны, с которой Россия имеет тесные деловые отношения и дружба с президентом которой Ахмет Жаном тревожит Америку и весь западный мир. Странной и непонятной была холодность Ахмета, но Путина вроде бы не смущал суровый вид восточного владыки.
Чутко наблюдавшая за всем происходящим Драгана про себя отметила: если это и двойник, то он, очевидно, артист и очень умно и талантливо играет свою роль.