Суд королевской скамьи
Шрифт:
— Это было так давно, — прошептал он. — И что-то случилось с моей памятью. Все эти годы я жил в какой-то полуамнезии. Я так много забыл. Соботник хранил этот журнал. Он мог подделать записи, свидетельствующие против меня. Как правило, я не видел, что мне приходилось подписывать.
— Сэр Адам, — сухо сказал Хайсмит, — вам придется предстать в качестве свидетеля.
— Я не могу.
— Вы должны, — раздраженно ответил Хайсмит. — У вас нет выбора.
Адам Кельно так и не смог полностью прийти в себя. Он был растерян,
— Является ли представленное вам доказательство в самом деле медицинским регистрационным журналом Ядвигского концентрационного лагеря, охватывающим период в пять последних месяцев 1943 года?
— Думаю, что да.
— Говорите погромче, сэр Адам, — сказал судья.
— Да... да.. так и есть.
— Готов ли мой ученый друг признать, что фотокопии, имеющиеся в его распоряжении и представленные суду, являются точными репродукциями соответствующих страниц журнала?
— Признаю, — сказал Хайсмит.
— В стремлении облегчить задачу суда, мы позволили себе копировать на один лист по две страницы из журнала. Я попросил бы вас открыть лист, на котором размещены страницы пятьдесят и пятьдесят один. Слева направо мы видим одиннадцать различных колонок, Первая фиксирует порядковый номер операции, и, руководствуясь этим указанием, мы видим, но их число достигает более восемнадцати тысяч. Вторая колонка говорит о дате. Что включает в себя третья колонка?
— Вытатуированный номер пациента.
— Да, а дальше следует его имя и диагноз заболевания. Правильно?
— Ла.
— Мы рассмотрели первую половину листа и обратимся к странице журнала номер пятьдесят один. Что находится в левой колонке этой страницы?
— Краткое описание оперативного вмешательства.
— И в следующей?
Кельно не ответил. Баннистер повторил вопрос и получил в ответ лишь невнятное бормотание.
— Не содержит ли она имя хирурга, а следующая — имя того, кто ему ассистировал?
— Содержит.
— И следующая. Объясните милорду и присяжным, что она означает.
— Это...
— Ну?
— Имя анестезиолога.
— Анестезиолога, — повторил Баннистер, повысив голос, что позволял себе крайне редко. — Просмотрите фотокопии и сам журнал, обращая особое внимание на те графы, в которых приводится имя анестезиолога.
Сэр Адам молча пролистал страницы, а затем поднял затянувшиеся влагой глаза.
— Не замечаете ли вы повсеместного отсутствия анестезиолога? Во всех случаях?
— Как правило, не хватало подготовленных людей.
— Но разве вы сами не свидетельствовали, что часто у вас не было анестезиолога и в таком случае вы сами проводили обезболивание; и это была одна из причин, по которой вы предпочитали спинномозговую инъекцию?
— Я.. но...
— Вы признаете, что, согласно журналу, в каждом случае вы имели или квалифицированного ассистента, пли врача, имеющего возможность проводить анестезию?
— Да, это так.
— Значит, вы говорили неправду в своих показаниях?
— В этом пункте память меня подвела.
О Господи, подумал Эйб, нет, я не получаю удовольствия от этого зрелища. Пользуясь скальпелем закона, Томас Баннистер сейчас разбирает его по частям, но я не чувствую ни торжества, ни наслаждения местью.
— Давайте двинемся к следующей колонке. Я вижу слово «нейрокрин». Говорит ли оно о том лекарстве, которое было введено в спинномозговой канал?
— Да.
— И последняя колонка отдана примечаниям.
— Да.
— Вашим ли почерком заполнены колонки на страницах пятьдесят и пятьдесят один и ваша ли подпись стоит в колонке, озаглавленной «Хирург»?
— Да.
— Внимательно изучая журнал, видите ли вы где-нибудь имя доктора Тесслара как хирурга или ассистента?
— Наверно, ему удалось скрыть свое участие.
— Каким образом? Вы были его начальником. Вы постоянно общались с Воссом и Фленсбергом, в качестве помощника которых вы себя представили. Как он мог скрыть свою роль?
— Не знаю. Он был очень хитрым.
— Я же предполагаю, что он просто не сделал в Ядвиге ни одной операции.
— Ходили такие слухи, — обильно обливаясь потом, сказал Адам.
— Теперь откройте, пожалуйста, страницу шестьдесят пять. Она заполнена совершенно другим почерком, кроме подписи хирурга. Как вы можете это объяснить?
— Порой медицинский регистратор заполнял все графы, оставляя только место для подписи хирурга. Это мог быть Соботник, который по заданию коммунистического подполья фальсифицировал записи о ходе операций.
— Но вы же не будете отрицать, что тут ваша подпись? Или она подделана? Если бы вы поймали его за тем, что он подделывает вашу подпись, вы должны были что-то сделать — как вы, например, поступили с Менно Донкером.
— Я вынужден внести протест, — сказал Хайсмит.
— В журнале мы можем найти следы того, какая судьба постигла Менно Донкера, — с беспрецедентной для него вспышкой ярости сказал Баннистер. — Ну, доктор Кельно?
— Часто я очень уставал в конце дня и порой не вчитывался в то, что подписывал.
— Понимаю. Мы сделали двадцать двойных листов из журнала, и на каждом из них примерно сорок операций. Они обозначены как «экспериментальные операции: слева или справа», и мы можем предположить, что речь идет об ампутации левого или правого яичка, не так ли?