'Суд' над Олди
Шрифт:
Що ж маемо у Олдi? Олди прагнуть все перетворити на гру. Ця хвороблива тенденцiя сучасноi культури, i, зокрема, маскультури, була названа культурологом початку першоi половини двадцятого столiття Йоганом Хейзенгой - "пуерерiзм" (вiд латiнського "пуер", тобто "дитина"). Бажання перетворити все на гру... Hу, наприклад, якщо ми вiзьмемо iхне захоплення рольовими iграми, то тут е вiдповiдне прагнення перетворити iсторiю на суцiльну гру. В iсторii вони не бачать нiчого, окрiм махання мечами, випивання цiлих дзбанiв якогось там хересу i злягання з усiма розвеселими дiвчатами Сиванкуйського кварталу. Hу, вiдповiдно, я вважаю, що це наруга над пам'яттю померлих поколiнь, оскiльки для людей минулого боротьба була, так би мовити... Вони жили в постiйному кошмарi, в постiйнiй напрузi, а теперь якiсь молодi... молодi i не
Судья (предупреждающе): Прокурор!..
Прокурор: Вибачте. Коли вони вирiшили пiдняти своi сранi уди на священну iндiйську корову...
Адвокат: Ваша честь, я протестую, это издевательство над обвиняемым!
(смех в зале)
Прокурор (пропустив мимо ушей протест адвоката): ...вони, вiдповiдно, не утрудили себе знайомством з якимось широким кругом лiтератури. Якщо взяти, наприклад, всесвiтньо вiдомого режисера Пiтера Брука i його сценариста Жана Клода Карьера, то вони спочатку п'ять мiсяцiв консультувалися з вiдомим санскритологом, потiм читали рiзнi версii Махабхарати, потiм подорожували по Iндii, i, нарештi, з'явилася всесвiтньо вiдома постановка. Панове Олдi вирiшили всьго цього уникнути, замiнивши знайомством зi Свами Прабхупадою. Я, незважаючи на те, що сам цiкавлюся культурою Сходу, вважаю Свами Прабхупаду профанацiею iндiйськоi культури i, зокрема, бхактизму, як одного з ii рiзновидiв. Розумiете, якби вони ширше познайомилися з лiтературою, то дiзналися би, що Крiшна (i не тiльки Крiшна, бхактизм передбачае не тiльки його культ) - це уявлення про бога, як про свого товариша. Для жiнок - це маленька дитина, для молодi герой-любовник, для селян - добрий сусiда. Вiдповiдно, якби у них Крiшна грав, наприклад, роль якогось популярного дi-джея, або чемпiона в ролiвки, я розумiю, а так, судячi з знайомства з Прабхупадою, у них виходить замiна шила на мило. Вони одну профанацiю замiнюють iншою. Вiдповiдно Прабхупадi, в якого все перегорнуто догори ногами. Я не знаю, наскiльки це корисно для знайомства з iндийскою культурою, але пройдемо далi...
Судья: Я прошу извинить: о каких произведениях идет речь?
Прокурор: Мова йде про цикл "Черный Баламут". Згадувати книги? Добре. Розумiете, ось тут "Гроза в безначалье", "Сеть...", "Иди куда хочешь". Я з величезним зусиллям продирався крiзь все це, переборюючи нудьгу, оскiлькi я згадував самого Прабхупаду.
Далi, з чим я вже зовсiм не згоден, так то з тим, як панове Олдi тлумачать буддизм. У них виходить якась фiлософiя харкiвських каратистiв, де карма якась, вибачте за вираз, стара дура, яка бiгае за всiма i каже, що треба iсти манну кашу. Розумнi каратисти в шаолiнському монастирi вичищають в собi поняття про мораль i нравственнiсть, i вiдповiдно за ними вже карма не ганяется. Я перепрошую, але з такими уявленнями про карму можна сильно доскакатися, тому що карма е власне...
Вони порiвнюють в своему "Мессия очищает диск" карму iз великим комп'ютером. Hасправдi ж карма - це, скорiше, память, комп'ютер, яким е сама людина. Карма всього свiту - це щось наприклад Iнтернету або електронноi мережi. Вiдповiдно iснують рiзнi уявлення про ту карму; наприклад, у того ж Прабхупади вона сильно формалiзована. Якщо ти iж мясо - ти станеш тигром, якщо ти любиш поспати - станеш ведмедем... В будизмi iснуе набагато цiкавiше тлумачення карми, тобто вiдповiдно карма - це комп'ютерна память, яка записуе твою життеву позицiю i потiм видае подii, яки вiдповiдають духу цiеi життевоi позицii. Знищити карму нiяк не можна, це все одно, що вирiзати собi печiнку чи пiдшлункову залозу.
I розумiете, потiм, внаслiдок непiдготованого знайомства зi схiдною культурою претензii авторiв до схiдноi культури сильно нагадують реакцiю православних батюшок, якi, наприклад, бачать Крiшну i падають в обморок, тому що вiн чорний. Вiдповiдно у них буддизм виходить якоюсь бездушною релiгiею, в якiй взагалi месii немае. Вiдповiдно, коли почнется страшний суд, нiхто iх не врятуе, але я перепрошую. В усiх схiдних релiгiях саме очищення
Судья: Hу что ж... Пожалуйста, адвокат.
Адвокат: К прокурору у меня вопросов нет, его позиция вполне четка и очевидна, и я хотел бы произнести речь в защиту обвиняемого.
Дамы и господа, присяжные заседатели! Я с интересом выслушал речь господина Прокурора. Hесмотря на то, что я не могу согласиться практически ни с одним словом, должен сказать, что она меня действительно задела за живое - как то, что господин Прокурор требует от писателя, и в частности, от Г. Л. Олди. В речи Прокурора было два основных пункта: первое - позиция Олди по сути противоположна философской позиции, все превращается в игру, и таким образом происходит "наруга над дiйснiстю", с другой же стороны, в силу незнакомства обвиняемого с восточной литературой, с восточными философиями, религиями и так далее, происходит сознательная или бессознательная дезинформация читателя. Я собираюсь доказать, что это не так, и что творческие принципы Олди, которых господин Прокурор не коснулся в своей речи, диаметрально противоположны и гораздо более интересны, чем это явствует из речи Прокурора.
Прежде всего я хотел бы сказать о том, как мне представляется, в каком жанре работает Г. Л. Олди. Я не буду говорить о том, что то, что пишет писатель - это фэнтези, и даже когда речь идет о карме, как компьютере и жестком диске - это не превращает их книги в некое подобие киберпанка или чего-то в этом роде. Жанр "философский боевик", как мне кажется, как нельзя более соответствует реальностям конца ХХ-го века, когда строго философский роман читает небольшой круг культурных читателей, боевики читает большой круг читателей, относительно малокультурных; и именно сочетание этих двух стихий более-менее плодотворно проводит мировая литература на протяжении уже многих веков. Особенно это акцентируется в постмодернизме, который представляют последние вещи Генри Лайона Олди. Это плодотворно, это интересно, и то, что книги Олди действительно написаны талантливо, господин Прокурор, надеюсь, отрицать не будет.
Hо если речь идет о фантастике, то мне представляется целесообразным выделить фантастику двух типов. Первая условно называется реалистической, и Гоголь сформулировал ее принципы так: "Однако же при всем при том, хотя, конечно, можно допустить и то, и другое, и третье, а все, однако же, как поразмыслишь, во всем этом, право, есть что-то. Что и не говори, а подобные происшествия бывают на свете. Редко, но бывают." То есть самые необычайные фантастические происшествия становятся реальными - или потому что фантастический элемент вводится в реальную действительность, или потому, что сама эта абсолютно фантастическая действительность изображена реалистически.
Hо в случае с Олди, мне кажется, можно говорить о втором типе фантастики, когда исходная постановка вопроса абсолютно нереальна, то есть недопустима для, условно говоря, здравомыслящего человека в принципе. Hапример, карма как компьютер, или, скажем, исходная постановка космологии в романе "Герой должен быть один", или миры "Бездны Голодных глаз", и так далее. Олди как бы заранее предупреждают читателя, они берут в кавычки все, о чем пишут. Предлагается не воспринимать это слишком всерьез - это реально в том смысле, что оно становится реальностью для читателя, который погружается в этот мир. Hо это не обьективный мир, не тот мир, который может пересечься с нашим. Тем не менее, из этой первоначальной постановки Олди делают все возможные, реалистические и достоверные, выводы.
Это, если угодно, тактика "выжженной земли". После Олди обращаться, скажем, к теме той же китайской мифологии или греческой не то что небезопасно, но, по существу, бессмысленно. И, как мне кажется, одна полуудача Олди последнего времени - "Черный Баламут" - вышла именно полуудачей, потому что писатели вторглись на землю, которую уже выжег Роджер Желязны. Hо, тем не менее (и это, надеюсь, тоже не будет отрицать господин Прокурор) в кульминационные моменты эти кавычки как бы исчезают, остаются только человек и мир, в котором он живет.