Суд неправых
Шрифт:
— Для этого я должен подтвердить, что являюсь членом такой ложи, — заметил Штельмахер.
— Наш разговор напоминает беспрерывно отбиваемый мячик, летающий с одного поля на другой, — недовольно произнес Дронго. — Мы разговариваем уже тридцать минут. Либо вы помогаете мне, соглашаясь на мои условия и получая шанс, либо я просто ухожу, а вы сидите и терпеливо ждете, когда вас найдет пуля. Выбирать можете сами. Необязательно, что вас застрелят. Вы можете выпасть из окна, попасть в автомобильную аварию, случайно порезаться или отравиться. Вариантов полно. Можете выбрать
— Я должен подумать.
— У вас нет времени на размышления. Либо вы мне все рассказываете, либо я ухожу отсюда, и вы остаетесь наедине со своими проблемами. Решать вам.
В тишине было слышно, как тикают большие настенные часы в кабинете.
— Что именно вас интересует? — наконец решившись, спросил банкир.
— Название ложи.
— «Великий Атлантический Союз».
— Все семеро, которые были на совещании в клубе, являются членами этой ложи?
— Возможно, — уклонился от конкретного ответа Штельмахер.
— Да или нет? — повысил голос Дронго.
— Возможно, да. Я не могу знать всех членов ложи, как и всех членов клуба. Но некоторые из них почти наверняка состоят в обеих организациях.
— Кто возглавляет ложу?
— Об этом нам не сообщают. Я всего лишь рядовой член ложи.
— И вы не знаете, кто ее возглавляет?
— Мне известен наш магистр, — вздохнул банкир, — но я не имею права говорить об этой кандидатуре. У нас свои правила чести, тем более среди коллег.
— Это тоже банкир, — понял Дронго, — финансист, который, возможно, был с вами на заседании в клубе. Марио Драги? — начал он размышлять вслух. — Нет. Он слишком заметная фигура. Ведь для того чтобы он прошел в президенты национального банка, пришлось со скандалом убрать его предшественника. А потом Драги выбрали в Европейский банк, несмотря на противодействие ваших немецких коллег. Нет, это не он. Гальярдо и Мартинес явно не подходят. Это Локателли? Тем более на него намекал Джордж в разговоре со мной.
— Возможно, — снова вздохнул банкир.
— Да или нет? Он магистр вашей ложи?
— Да, — поднял голову Штельмахер, — но он всего лишь магистр, который курирует свое направление и подчиняется Великому магистру и его заместителю.
— Я могу узнать, кто именно является Великим магистром вашей ложи? — поинтересовался Дронго.
— Этого не знаю даже я, — признался банкир, — могу только догадываться, что это достаточно влиятельный человек. Он не бывает на заседаниях нашей курии. Только магистр, который не имеет права принимать никаких самостоятельных решений, лишь передавать нам поручения вышестоящих инстанций.
— Негусто, — нахмурился Дронго, — но хорошо, что вы наконец подтвердили сам факт существования вашей ложи. Теперь дела пойдут веселее. Можете не беспокоиться. Я сдержу свое слово. Уже сегодня попытаюсь доложить о нашей неудачной беседе, во время которой вы ничего мне не рассказали. — Дронго поднялся с кресла и на прощание пообещал: — Постараюсь быть максимально объективным и взвешенным, а вы учтите, что затеяли опасную игру. Всегда сложно усидеть на двух стульях одновременно. В клубе вас будут считать человеком ложи, а в вашей ложе будут воспринимать за агента клуба. Это всегда опасно. Не будут доверять ни те, ни другие.
Он направился к выходу, но перед тем как выйти, обернулся и посмотрел на банкира. Тот сидел в кресле, опустив голову и размышляя о состоявшемся разговоре. Дронго осторожно прикрыл дверь.
— Герр Штельмахер просил его не беспокоить, — обратился он к симпатичной секретарше, выходя из приемной.
В коридоре его ждал охранник банка, который проводил его до кабины лифта, спустился вниз вместе с ним и проводил Дронго до выхода. На улице его ждали Мортон и Вейдеманис. У обоих были встревоженные, серьезные лица. Эксперт понял: пока он разговаривал со Штельмахером, здесь что-то произошло.
— Что у нас плохого? — осторожно спросил Дронго и услышал ошеломляющую весть.
— Сегодня в Лондоне мотоциклист сбил сотрудницу клуба госпожу Манчини, — сообщил Мортон, — нам нужно срочно возвращаться обратно в Лондон.
Интерлюдия
Когда Шефер сообщил о случившемся, Джордж сумел сдержаться и не высказать своего раздражения. Но когда Шефер и Лоусон уехали в больницу, он, уже не сдерживая эмоции, швырнул стакан в стену. Стакан разбился на мелкие кусочки. Приехав на работу в таком состоянии, Джордж прошел в свой кабинет и набрал номер телефона члена Совета, который все еще находился в Лондоне.
— Доброе утро, — нетерпеливо произнес он, — вы еще не уехали из города?
— Нет, — ответил тот, — собираюсь уезжать в конце недели. У меня есть еще некоторые дела в Лондоне, хотя в моем возрасте лучше сидеть дома.
— Вы еще в хорошей форме, — возразил Джордж, — дай бог, чтобы и я в вашем возрасте мог так передвигаться или мыслить.
— Раз начал с комплиментов, значит, у тебя не очень хорошие новости, — предположил его собеседник. — Что произошло?
— У нас проблемы, — признался Джордж. — Никогда не думал, что все будет так сложно.
— Рассказывай.
— Сегодня утром я хотел проверить сотрудников клуба на детекторе, который вчера вечером установили в нашем здании. Мы все заранее подготовили. И утром должны были проверить четверых: Шефера, Альдини, Лоусона и Аурелию Манчини. Хотя я мог бы поручиться за каждого из них.
— Твои личные пристрастия сейчас меня не волнуют. Что случилось?
— Все приехали, кроме госпожи Манчини. Мы ждали ее довольно долго. Но потом нам позвонили и сообщили, что ее сбил мотоциклист.
— Она погибла?
— Нет. Ее увезли в больницу.
— Инсценировка исключена? — сразу уточнил собеседник Джорджа. — Она знала о проверке?
— Знала. Она принимала всю аппаратуру. И знала, что всем проверяемым будут делать уколы. Хотя об этом было известно и остальным. Всем, кроме Лоусона. Он только утром приехал из Итона.
— Может, она нарочно подстроила эту — аварию?
— Абсолютно исключено. Аурелия в реанимации, врачи борются за ее жизнь. При падении она ударилась головой. И еще я хотел вам сообщить, что ее друг работает в полиции.