Суд времени. Выпуски № 12-22
Шрифт:
Кургинян:Значит, почему мы говорим о том, как два дипломата, призванные говорить только для того, чтобы скрывать свои мысли, и ненавидя друг друга… «значит, мой дорогой, я тебя обожаю»… что именно они сказали, почему это имеет такое значение? Или вам кажется. что это имеет такое значение?
Маслаков:Можно конкретизировать, не очень понятно, что именно вы спрашиваете.
Кургинян:Вот вы там… У нас дружба, мы с вами…да мы… мир-дружба-жвачка да мы так любим друг друга… мой дорогой…мой обожаемый Иоахим… После этого этот Иоахим висит в петле, да, а русский
Маслаков:Можно ответить?
Сванидзе:Да, конечно.
Маслаков:Сергей Ервандович, ну, во-первых, да, речь идет здесь не о дипломатических…
Кургинян:Простите, это не вы, это Млечин, вы можете сказать, что это не к вам…
Маслаков:Нет, нет, я могу ответить.
Кургинян:да, пожалуйста.
Маслаков:Здесь речь не идет о дипломатических документах. Речь идет о документах, которые были предназначены, так скажем, для внутреннего употребления, да, для советских людей газета «Правда» печаталась, а не Гитлера и не для Риббентропа. И реально, если мы почитаем, посмотрим с вами газеты 39-го, с августа, 40-го, ну в начале 41 года там немножко уже ситуация изменилась, там это было понятно, что, действительно, пропаганда разворачивалась, но, но факт остается фактом, да. Подобного рода вещи были.
Кургинян:Я понял позицию. Мне нужно было только понять позицию.
Маслаков:Только я в вину это не ставлю, да.
Кургинян:Скажите, пожалуйста, второе. Вы считаете, что… вы действительно считаете, что к 38 году Гитлер был респектабельным политиком? — вы ведь это сказали. А холокост?
Маслаков:Подождите, в 38 году никакого холокоста еще не было…
Кургинян:«Хрустальная ночь» еще…
Маслаков:«Хрустальная ночь» была после Мюнхена, она была после Мюнхена.
Кургинян:Ах, значит, этого не ждали? Не читали «Майн Кампф», не было уже выкидывания евреев из всего чего угодно? Он не назывался главным антисемитским хулиганом мира, он был респектабельным политиком к 38 году? А в 39… Но тогда, простите меня, он и в 39 такой же. Это одно и то же. И тут я имею право сказать, поскольку это не мой политик, это один и тот же мерзавец и негодяй, каким он был с 33-го и раньше, он уже полностью себя проявил. Но им хотелось видеть его респектабельным политиком, а вы-то что по этому поводу считаете?
Маслаков:Нет, я с вашей оценкой абсолютно согласен.
Кургинян:Спасибо.
Маслаков:Как и любой здравомыслящий человек, по-моему…
Кургинян:Спасибо, теперь скажите, пожалуйста,
Маслаков:Нет, давайте я все-таки отвечу…
Млечин:Дайте договорить.
Маслаков:Я вас не перебивал все-таки…
Кургинян:Нет, нет, я…
Маслаков:Ну так вот…
Кургинян:…я думал, что вы закончили.
Маслаков:Я в данном случае основываюсь на вполне конкретных фактах, как вы это говорили.
Кургинян:да.
Маслаков:Если мы посмотрим, на ситуацию, да, вокруг Чехословакии, если мы к ней вернемся, да, как она оценивалась не только, да, вот, руководителями держав…
Сванидзе:Если можно, коротко.
Маслаков:а истеблишментом, вот… тем, что тот же самый Линдберг, вот в качестве примера, вот первое, что приходит в голову — это же был просто фанат Гитлера, известнейший летчик, да, амер… он был горячим его поклонником. То есть среди политической элиты и Штатов, и Франции, да, Гитлер не оценивался тогда так однозначно, как мы оцениваем его сегодня.
Сванидзе:Я не понимаю, честно говоря, к чему этот разговор сейчас?
Кургинян:Я спрашиваю: вы снимаете позицию, что Гитлер был респектабельным политиком в 38 году?
Маслаков:Нет, нет. Это не моя позиция, я этого не говорил.
Кургинян:А чья позиция?
Маслаков:Это позиция тех политиков, которые тогда эту, собственно говоря, политику вели.
Кургинян:Но эти политики были правы — тогда?
Маслаков:История показала, что они ошибались, по-моему.
Кургинян:Нет, а тогда, вот в 38-м они смотрят него вот такого, он уже существует, и говорят: «это респектабельный политик, душка»
Маслаков:Нет.
Сванидзе:Еще можно короткий вопрос, потому что все время вышло.
Маслаков:Нет.
Сванидзе:Спасибо.
Млечин:Ваша честь, извините, мы о каких-то политиках говорили… никто из них пакт о дружбе с Германией — нацистской — не подписывал. Но ведь кто же это скажет.
Кургинян:О-о-о… Как они обнимались, как они его называли «мой дорогой».
Млечин:Не знаю, кто с кем обнимался — это вам ближе…
Кургинян:На Олимпийских играх не сидели рядом?
Млечин:Но факт… Никто пакта с Гитлером больше не подписывал. Ну это хотя бы вы знаете, хоть немножко-то вы должны знать историю.
Кургинян:Как никто? Чехи не подписывали?
Млечин:Пакт о дружбе, друг мой, о дружбе!
Кургинян:Поляки не подписывали?
Млечин:Пакт можно подписывать о торговле, еще о чем-то… о дружбе
Нарочницкая:Не о дружбе, а о ненападении, зачем…
Сванидзе:Спасибо.
Кургинян:Дорогой мой, это шедевр! Это шедевр интеллектуальной дискуссии.
Сванидзе:В эфире «Суд времени». Идет третий день слушаний по теме: « Пакт Молотова-Риббентропа — путь к началу Второй мировой войны или необходимая передышка для СССР?» И я предоставляю возможность для заключительного слова обеим сторонам. Пожалуйста, сторона обвинения. Леонид Михайлович, короткое заключительное слово по теме.