Суд времени. Выпуски № 23-34
Шрифт:
Сванидзе:Юрий Михайлович, вы ссылались на народ.
Поляков:…и с ней страстно спорить. И в этом отношении вы ничего общего с русской интеллигенцией XIX века не имеете.
Сванидзе:Юрий Михайлович, вы меня прекрасно поняли. Вы меня прекрасно понимаете. Я так же, как и вы, с интеллигенцией XIX века, действительно, имею мало что общего. С тех пор много воды утекло. Тем не менее, ваш тезис я прекрасно понял. И я на него отвечаю. То есть уже фактически ответил. Тут речь идет не о крахе, я согласен,
Поляков:У истории вины быть не может. У истории. Это вот ваша принципиальная и фундаментальная, на мой взгляд, ошибка.
Сванидзе:Какая?
Поляков:Если бы народу в 1917 году сказали «Давайте расстреляем царя-батюшку», он бы этих мерзавцев тут же бы разорвал в клочья. Тем не менее, понимаете….
Сванидзе:Правильно. А в 1914 году он шел за царя-батюшку воевать. Скоро надоело, скоро надоело.
Поляков:Правильно. Так вы противоречите себе.
Сванидзе:Нет. Нисколько. Нисколько.
Поляков:Вашим же аргументом хочу противопоставить контраргумент. Но народ же был прав, когда он не хотел расстреливать царя-батюшку!
Сванидзе:Юрий Михайлович, я вам говорю, что настроение народа изменчиво. Устанете за ним гоняться.
Поляков:Да, да. Абсолютно правильно.
Стрижак:Давайте дадим слово… Сергей Ервандович, вам слово. Давайте, только коротко, пожалуйста.
Кургинян:Я хотел сказать несколько вещей, которые мне кажется, необходимо сказать. Ну, потому что, ну, честное слово, на конфликт не хочется тратить время.
Стрижак:Сегодня вам не хочется идти на конфликт? Что случилось? Ха-ха-ха.
Кургинян:Не хочется. Да. Потому, что конфликт — это всегда позиции, и он — вот здесь, а смысл — он где-то здесь (показывает выше — прим. стен.).Да? Он где-то выше. И вот смысл здесь заключается прежде всего в том, что мне хотелось сказать про канал.
Стрижак:Так.
Кургинян:Канал абсолютно либеральный. И мы все это знаем. Он не хотел играть в одни ворота. Я много раз говорил недовольным зрителям, которые и этих процентов мало, что если бы канал хотел это крутануть, то ни один зритель ничего бы не понял. И всё было бы тип-топ, как это во многих случаях существует. Значит, он не захотел играть в одни ворота. Почему, если он не захотел играть в одни ворота, значит, что он не либеральный? Это и значит, что он либеральный. О каком либерализме мы говорим?
Дымарский:Правильно.
Кургинян:Подождите. Здесь начинается главное. Мы говорим
Теперь наступает новый… новая развилка. Либо это все двинется в ту сторону, о которой вы справедливо говорили, и это правда. В аду находится молодежь. Эта молодежь рвется оттуда. Не старшее поколение. Ей что делать? Она уезжать не хочет. Она хочет остаться здесь. Вот тут начнется жесткость. И либо это жесткость пойдет по пути отрицания нашей истории в сторону радикального антикоммунизма, радикальнейшего антисоветизма, либо это будет возвращение в советское. Поймите же, кроме либерализма существует консерватизм. Нет нормального либерализма без консерватизма. Консерватизм это уважение к традициям. Мы 70 лет живем в советском. Что мы из него возьмем: Как? Как мы это объясним — это сейчас ответственнейшая политическая задача. Это вопрос, в какой стране мы будем жить. И будет ли страна. Вот два вопроса. Третьего — нет.
Что нам сейчас надо исправить, чтобы завтрашний день был? Вот, мне кажется, что стоит обсуждать. А не то у кого какое лицо. Ну, у кого какое есть.
Стрижак:Давайте обсудим. У меня вопрос к Вере Цветковой — а может ли телевидение вообще повлиять на умы неопределившихся?
Вера Цветкова, журналист, обозреватель «Независимой газеты»:Телевидение может на кого угодно повлиять: и на определившихся, и нет. Телевидение у нас формирует точку зрения, формирует взгляды.
Стрижак:Формирует или констатирует? Или манипулирует сознанием? Как?
Цветкова:Безусловно, формирует, Ника. Что я хотела сказать? Как-то все больше о времени и о себе. Всё-таки мы говорим о передаче. Голосование. Вот говорят, родная история, поэтому, значит, люди всей душой. Простите, а было голосование по Риму, по Цезарю — там-то как объяснить вот этот самый, хотела бы я знать? По моему мнению, я бы пошла дальше, чем на 20 лет. Я считаю, что охлос как победил в 1917 году, так и продолжает побеждать. Поэтому таково голосование.
Кургинян:Это язык апартеида.
Цветкова:Да. Ника, у меня созрела дикая идея. Поскольку буквально с первых секунд передачи мгновенно скачут цифры, люди еще ничего не посмотрели, не выслушали аргументы, они уже ЗА или ПРОТИВ, да? А почему бы не включать голосование за 15 минут до конца? Не будет ли оно тогда более репрезентативным?
Сванидзе:Я думаю, надо спросить у социологов вообще, когда что нужно включать.
Стрижак:Да, пожалуйста. Пожалуйста. Вот Валерий Валерьевич, как вы полагаете?