Судьба - Дитя Неба (Симфония веков - 3)

Хэйдон Элизабет

–  Рапсодия, за всю мою жизнь ни один человек ни разу не пытался мне помочь. Я до сих пор не понимаю, почему тебя беспокоит моя судьба. Но если ты имеешь в виду тот факт, что у меня дрожат руки, когда ты рядом, что с каждой секундой, проведенной здесь, ты подвергаешься все большей опасности, то это моя проблема, которую я должен решить сам. Мы с лордом Роуэном обсудили мое будущее, в котором я не стану причинять тебе боль, - вот что для меня сейчас важнее всего. Я полагаю, будет лучше, если я никогда больше не увижу тебя, только тогда я перестану тебя хотеть. Но я нуждаюсь в тебе хотя бы для того, чтобы поговорить, ведь здесь больше никого нет. Быть может, тебе следует забыть обо мне и оставить

меня в покое. Но в одном я могу тебя заверить: сейчас мне гораздо лучше, чем если бы ты не попыталась мне помочь. Возможно, я и заслужил вечное проклятье, но мне бы хотелось избежать такой участи.

–  Что бы со мной ни случилось, я обещаю, я никогда тебя не забуду, Константин.

Рапсодии хотелось его обнять, но она понимала, этого делать ни в коем случае нельзя. Их отношения с самого начала связывало телесное влечение, она по глупости сделала так, что он захотел ее. Константин так и не сумел избавиться от жгучего желания. Оно стояло между ними, как закрытая дверь.

Рапсодия подумала о том, чтобы уступить его желанию. Она поступала так прежде, спала с мужчинами, которых не знала или даже ненавидела. Она могла отдаться Константину: вдруг он быстрее исцелится и возникшая между ними стена рухнет?

Эта мысль сжала ее сердце, как клещи, и Рапсодия едва не задохнулась. Перед ее мысленным взором возникло лицо Эши, на его губах появилась улыбка, которой ей еще не приходилось видеть. Но Эши больше не ее возлюбленный, скоро он будет принадлежать другой. Пришло время навсегда изгнать его из своего сердца.

Ей в голову пришла неожиданная мысль.

–  Константин, мне нужно кое-что принести. Я скоро вернусь.

Рапсодия подбежала к двери и через мгновение исчезла в призрачном лунном свете, а Константин лишь с удивлением посмотрел ей вслед.

41

Рапсодия вернулась довольно быстро. Она принесла ароматические свечи, на плече у нее висела лютня. Константин открыл дверь и успел подхватить свечи, которые едва не упали на пол. Леди Роуэн подарила их Рапсодии накануне вечером.

"Они помогут тебе лучше спать", - сказала она.

Перед тем как улечься в кровать, Рапсодия зажгла пару свечей пастельного цвета, и ее посетили приятные сны, без кошмаров - так она спала только в объятиях Эши и в пещере Элинсинос. Кроме того, сны о доме были удивительно ясными, и, когда она проснулась, ее не покидало ощущение, будто она действительно встретилась со всеми членами своей семьи. Она повидалась с отцом и заключила его в объятия, а потом настал черед братьев и друзей, а вот мать ускользнула от нее, и Рапсодия долго бродила по полям своей родины, тщетно ее разыскивая.

–  Здесь хватит и лунного света, - заметил Константин, когда она принялась расставлять свечи на столике.

–  Они для твоих снов.
– Рапсодия коснулась самой высокой свечи и подождала, пока она разгорится. Когда все свечи были зажжены, она повернулась к Константину и увидела в мягком свете свечей, что гладиатор не сводит с нее глаз.
– Леди Роуэн называют Ил Брэдивир, Хранительница Снов. Она делает так, что сны, которые к тебе приходят в ее царстве, становятся гораздо реальнее. В нашем мире сны служат лишь отражением отдельных событий, случившихся с нами раньше. Здесь же ты наяву переживаешь то, что тебе снится.

–  Тогда зачем нужны свечи?

Рапсодия улыбнулась:

–  Уж не знаю, из чего они, но они делают воссоединение почти осязаемым.

–  Воссоединение?

–  Да, разве ты не говорил, что каждую ночь тебе снится твоя мать?

На лице Константина появилась тревога.

–  Среди прочего.

–  Ну, свечи не подпустят к тебе дурные сны и подарят те, о которых мечтает твое сердце. Если ты позволишь,

я поиграю на лютне, чтобы ты покрепче заснул, и буду продолжать играть, чтобы твой сон подольше оставался с тобой. В моих силах сделать так, чтобы свечи горели долго, и ты сможешь побыть с матерью. Мой учитель часто повторял, что воспоминания становятся первой магией, самой сильной из всех возможных, поскольку ты пишешь их сам. Действуя вместе, мы сумеем позвать твою мать сюда, хотя бы на одну ночь.

Он вновь бросил на Рапсодию пристальный взгляд.

–  Ты готова сделать это для меня?

–  Только если ты хочешь. Я не стану смущать твой покой.

Константин улыбнулся.

–  Почту за честь, - пророкотал он своим низким голосом.
– Боюсь только, что смущаться придется не мне.

Гладиатор спал уже больше часа, свечи ярко горели, он лежал на боку в своей огромной постели и периодически всхрапывал - Рапсодии казалось, что ему ничего не снится.

Она начала уставать, - Константин довольно долго не засыпал. От запаха снотворных растений, которые она принесла, - лапчатки, репейника, дудника и аниса звездчатого - у нее кружилась голова. Рапсодия играла уже более двух часов. "Не пора ли заканчивать?" - подумала она.

Через мгновение она получила ответ на свой вопрос. Ей показалось, что сквозь прозрачный дым свечей она видит, как бесшумно открывается дверь. На пороге появилась высокая широкоплечая женщина со светлыми волосами, тронутыми сединой. У нее было красивое лицо и такие же пронзительно голубые глаза, как у сына, который, не просыпаясь, сел на постели, когда она вошла.

Рапсодия зачарованно смотрела, как женщина из сна села на кровать рядом с Константином и обняла его, словно вновь обретенное сокровище. Гладиатор рыдал во сне. Рапсодия продолжала негромко играть на лютне. Аромат свечей начал воздействовать и на нее, и она с трудом продолжала бодрствовать.

Наконец женщина встала, поцеловала своего улыбающегося сына в щеку и прошептала ему на ухо прощальные слова. Затем она вышла из комнаты, и Константин улегся в постель, вновь погрузившись в сон с улыбкой на губах.

Рапсодия уже заканчивала последнюю мелодию, когда Константин перевернулся на другой бок, все еще находясь в плену волшебного сна. Дверь распахнулась вновь, на сей раз Рапсодия увидела входящей в комнату саму себя. Дверь тихонько закрылась, и сердце Рапсодии мучительно замерло, но она заставила себя продолжать играть.

В сумраке его сна она была одета в белую тунику, какие носили все обитатели царства Роуэн. Через несколько мгновений туника упала на пол возле его постели. Рапсодия увидела, с какой удивительной нежностью Константин смотрит на ее образ, ставший благодаря свечам много реальнее, чем во время его обычных снов. Впрочем, свечам оставалось гореть совсем немного, хотя песня Рапсодии заметно удлинила им жизнь.

Внутри у Рапсодии все сжалось, когда Константин привлек к себе ее образ, положив руки Певице на талию. Рапсодия знала, что сейчас произойдет, и не хотела на это смотреть, она покраснела, когда Константин начал реализовывать свои фантазии. Рапсодия закрыла бы глаза, но ее поразила бережность, сквозившая в движениях гладиатора: он вел себя совсем не так, как в Сорболде. Он занимался любовью с существом, которое было Рапсодией, но не пытался изуродовать ее или причинить боль, как обещал тогда. Увидев, на какую нежность способен человек, который еще недавно вел себя словно грубое животное, у нее перехватило дыхание. Она не ошиблась, когда говорила о его близости с добротой. Рапсодия закрыла глаза, оставив гладиатора наедине с его мечтой, и продолжала перебирать струны, только теперь музыка зазвучала громче, чтобы заглушить доносящийся со стороны постели шум.