Судьба - Дитя Неба (Симфония веков - 3)
Шрифт:
На стене арки, ведущей во внутренние помещения арены, кто-то мелом написал список гладиаторов и предстоящих боев. В каждой паре одно из имен было вычеркнуто. Рапсодия довольно быстро нашла имя Константина, он сражался последним в основной программе. Исходя из того, что Рапсодия знала о системе счисления и языке Сорболда, именно эта схватка принесла наибольшие доходы.
Рабы сновали взад и вперед по затхлым коридорам, носили подносы с едой и бутылочки с лекарствами, мази и вино, а женщины, одетые как Рапсодия, собирались на площадке слева от арки. Она поправила вуаль и поспешно
Она оказалась права. В дальнем конце коридора появился невысокий мускулистый мужчина с редеющими седыми волосами, одетый как свободный человек. Когда он подошел поближе, женщины смолкли и лишь поглядывали друг на друга, чего-то дожидаясь. Невысокий мужчина подошел к арке, поднялся по ступенькам на небольшое возвышение и принялся рассматривать женщин, периодически переводя взгляд на список боев.
Обернувшись назад, он что-то крикнул рабу, стоявшему у него за спиной, и ему тут же принесли лист пергамента. Раб почтительно поклонился и обратился к нему, назвав по имени - Трейлус. Рапсодия запомнила имя и постаралась спрятаться за спинами более высоких женщин, которые стремились попасть в первые ряды. Там она и простояла, пока не прозвучало имя Константина.
– Назначение целительниц на сегодняшний вечер, - объявил Трейлус.
Рапсодия наблюдала за процессом отбора, и к ее горлу подступила тошнота. Большинство рабынь, демонстрируя свои тела, изо всех сил старались, чтобы выбрали именно их, и Рапсодия перестала сомневаться относительно других их обязанностей, возможно гораздо более отвратительных.
Ужасные воспоминания о ее собственном прошлом грозили затопить сознание Рапсодии, и она с усилием отбросила их. Наивность Ллаурона вызвала у нее отвращение. Конечно, Трейлус говорил о целительницах, но Рапсодия прекрасно понимала, что речь идет о шлюхах. О прежнем плане следовало забыть. Теперь спасение Константина становилось задачей номер два. Главное, самой унести отсюда ноги.
Первые два бойца, для которых выбирали женщин, очевидно, имели высоких покровителей, и почти все рабыни из кожи вон лезли, чтобы Трейлус обратил на них внимание. Потом прозвучало имя Константина, и все притихли. Наступила жутковатая тишина, верный знак того, что Рапсодии следовало быть максимально осторожной.
Преодолев страх, она открыла лицо и осторожно отступила в сторону, желая попасть Трейлусу на глаза. Он поднял взгляд от пергамента и сразу же ее увидел. Рапсодия содрогнулась, увидев, как широко он раскрыл рот и поспешно опустил пергамент, чтобы скрыть очевидные изменения, произошедшие в нижней части его тела. Оставалось надеяться, что работа для него стоит на первом месте; ей не приходило в голову, что он может воспользоваться своим положением и выбрать одну из рабынь для собственных развлечений.
Трейлус сошел с возвышения, пробился сквозь толпу рабынь и обошел вокруг Рапсодии, разглядывая ее со всех сторон. Потом остановился перед ней, взял один из шарфов, служивший лифом костюма, резко поднял его и взглянул на грудь. Затем отпустил шарф и с равнодушным выражением на лице принялся изучать волосы Рапсодии. Его пальцы
Должно быть, осмотр его удовлетворил, поскольку он кашлянул и одобрительно кивнул.
– Я тебя не знаю, - произнес он неприятным скрипучим голосом.
– Кто ты? Кому принадлежишь?
Рапсодия попыталась сделать вид, будто не понимает, о чем ее спрашивают.
– Вы знаете древнелиринский?
– Она заговорила на своем родном языке.
Он явно не понимал, недоуменное выражение на его лице тут же сменилось довольной улыбкой.
– Пленница!
– воскликнул он, потирая руки.
– Константин будет доволен.
Рабыни переглянулись, на лицах у некоторых появилось сочувствие, другие облегченно вздохнули.
Трейлус подозвал одного из рабов, и тот протянул ему бутылочку с мазью.
– Ты меня понимаешь?
– спросил Трейлус, стараясь говорить помедленнее.
Рапсодия слегка кивнула, стараясь сохранять на лице выражение легкого удивления.
– Хорошо, тогда слушай внимательно, - продолжал он, протягивая ей бутылочку.
Она взяла ее, засунула под шарф, рядом с грудью, и глупо улыбнулась. Трейлус расхохотался и вновь потер руки.
– У тебя все отлично получится, - сказал он, похлопав ее по щеке. Тебя отведут в комнату Константина, и ты должна будешь о нем позаботиться. Ты умеешь делать массаж?
Рапсодия энергично закивала.
– Ты жаба, - кротко сообщила она на древнелиринском языке.
– Превосходно!
– воскликнул Трейлус, возбуждаясь еще сильнее.
– Помни: ты можешь делать с ним, что хочешь, но до утра ему необходимо помассировать мышцы спины и плеч. Завтра у него новый бой. Иначе ты будешь жестоко наказана. Тебе все ясно?
– Конечно. Надеюсь, у тебя будет чудовищный понос, - вежливо ответила Рапсодия, потупив глаза.
– Прежде всего, сделай массаж, - поучал Трейлус, и его глазки масляно заблестели.
– Потом ты вряд ли будешь на что-нибудь способна. Иди, обслужи его как следует.
– Надеюсь, ты умрешь в страшных мучениях, - сказала она на том же языке.
– И я мечтаю помочь тебе расстаться с жизнью.
Она низко поклонилась Трейлусу и последовала за рабом, который повел ее по коридорам в спальни гладиаторов.
– Какое красивое существо, - с восхищением пробормотал Трейлус, обращаясь к одному из рабов, и прижал ладонь к животу, стараясь унять неожиданную боль в желудке.
– Приведи ее утром в мои покои, когда Константин с ней закончит, если, конечно, она еще будет жива.
Дворец Главного жреца, Круг, Гвинвуд
Стук в дверь прервал размышления Ллаурона.
– Входите.
Дверь отворилась, и на пороге появился Каддир, выглядевший непривычно взволнованным.
– Вы хотели меня видеть, ваша милость?
Ллаурон улыбнулся.
– Да, Каддир, спасибо, что ты пришел так быстро.
Главный жрец встал с кресла и жестом предложил главе целителей войти, что Каддир и сделал, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– На столе стоит поднос с ужином, угощайся.