Судьба Дворян Обыкновенных
Шрифт:
На дворе ночь, освещаемая огнями нескольких костров. Впереди, рядком стоят странного вида яркие фургончики. Вокруг костров расселись люди: все черноволосые, кудрявые в пёстрых одёжках. Ужинают, общаются, смеются.
В животе заурчало. Обед я сегодня пропустила, точнее проспала. Как сказал Виктор: "Ты так сладко пускала слюни в гриву лошадки, мне было совестно отвлекать тебя от этого занятия". Сам он всю дорогу, пока я спала, трескал орехи и сухофрукты. А поужинать я так и не успела из-за похищения.
Я снова выглянула, принюхалась к вкусным запахам и вздохнула. Если вылезать через окно - меня обязательно увидят.
Потом связать гада, дождаться пока "артисты" улягутся спать и сбежать.
Такой план действия пришёлся мне по вкусу, и я поспешила на поиски чего-нибудь тяжёлого.
Из тяжёлых предметов по руке идеально подошла толстая отполированная деревяшка, длиной в полметра. Взмахнула ей пару раз для проверки и осталась довольна. Убить такой не убьёшь, зато большая шишка и головная боль гарантированы.
Через какое-то время у двери фургона раздались громкие голоса. Одни голос что-то кричал и доказывал второму, а второй отвечал спокойно, но твёрдо. Потом появился третий голос и, кажется, произошла потасовка. "Крикун" исчез, второй и третий голоса о чём-то коротко переговорили, раздался громкий гортанный смех, и всё стихло.
Разумеется, я ничего не поняла, язык, на котором говорили "артисты", был мне незнаком.
Похитителя не было долго, я даже успела задремать. Накинула на плечи одеяло, взятое из жилой части комнаты (я всё-таки начала мёрзнуть), забилась в угол, пригрелась, вот и разморило. Спохватилась только, когда с тихим скрипом начала открывать дверь. Подскочила, замахнулась и...
– Я тоже тебя люблю, - ехидно оскалился парень, неведомым способом, перехватив мою руку. Отобрал деревяшку, и погрозил пальцем.
– Виктор!
– я бросилась на шею магу.
– С тобой не соскучишься, воробушек, - приобняв меня, произнёс маг, и тут же отстранился. Взял за руку и вывел из фургона. Потом подвёл к невысокой седовласой женщине, в прическе которой всё ещё проскальзывали чёрные пряди.
– Это Марика, она Шовихани. Сейчас ты пойдёшь с ней и очень внимательно выслушаешь то, что она тебе скажет.
– Виктор?
– я непонимающе посмотрела сначала на парня, потом перевела взгляд на женщину. Весьма странную женщину, при взгляде на которую у меня по спине начинали бегать мурашки.
– Делай, как я говорю.
– Хорошо, Виктор, - я решила не спорить, но прежде чем идти с женщиной - причём назвать её старой не поворачивался язык, привстала на цыпочки, пытаясь дотянуться до уха парня, и шёпотом спросила: - А кто такая Шовихани?
(Виктор)
Кто такая Шовихани?
А кто такой Але?
– Иди, - я подтолкнул Лису в направлении цыганки.
– Марика всё объяснит.
Лиса была озадачена, она не понимала зачем ей надо куда-то идти с этой странной женщиной, но всё равно пошла. Начала мне доверять? Это хорошо. Плохо, что я перестал доверять ей.
Внешне было не видно, но внутри я бесился, кипел как вулкан на острове Надежды, и был готов вот-вот взорваться. Это немыслимо! Настолько фантастично, что вначале я не поверил Шовихани, но с каждым её словом, меня всё сильнее придавливало к земле. Придавило и хорошенько потопталось по уязвленному правдой самолюбию.
Маринка не уличная шарлатанка, над чьим предсказанием можно посмеяться. Она Шовихани, а Шовихани видит человека насквозь, все его поступки: прошлые, настоящие, будущие, читает как открытую книгу. Но, какой ценой ей это даётся...
Несколько минут рассказа отняло у неё пару лет жизни. Вначале она просто "прочитала" линии на моей руке, ответила на все вопросы, потом же... Да я чуть не обделался от страха, когда она впала в свой транс. Цыганка в секунду посерела, её кожа истончилась, на лице и открытых участках тела проступили чёрно-синие жилки вен, сплетающиеся в причудливый симметричный узор, глаза слепо побелели, пальцы вцепились в край стола, оставив в дереве вмятины.
Прямо у меня на глазах одна из немногих чёрных прядей в косе Шовихани побелела, вокруг глаз и рта стало чуть больше морщин, из носа потекла кровь...
Чуть позже Марика с недоумением рассказала о том, что увидела в моём бедующем. А увидела она всего ничего, лишь несколько дней, а после темнота, из которой женщина едва смогла вернуться назад.
– Я умру?
– спросил я тогда. Шовихани пожала плечами:
– Судьба Але только в его руках.
Але... Человек судьбы, которому уготовано совершить что-то. Неопределенное. Но чтобы Але не делал, куда бы ни шёл, где бы ни прятался от уготованной ему Богами участи, мимо своей судьбы он не пройдёт.
– А Лиса? Кто она в моей судьбе?
– Девочка...
– вертя в руках окровавленный платок, которым вытерла нос, задумчиво произнесла Марика. Потом искривила губы в кривой усмешке: - Знаешь, а я ведь уже видела её раньше. Читала судьбу её отцу.
– Отцу?
Марика кивнула, и коротко рассказала. Сначала о том, как увидела Лису в моём настоящем и будущем, потом где ранее встречала моего воробушка. Вот это-то меня и взбесило.
Я вылетел из фургона Шовихани, как выпущенная из лука стрела, чуть не сбил стоящего у входа Арика, и бегом бросился к кибитке, в которой держали Лису, но на полпути резко замер. Развернулся, и вернулся к Марике.
– Я могу просить...
– Я посмотрю, - устало улыбнулась женщина, стоя в дверном проёме.
– Спасибо.
– Не за что, Але. Вы важны друг для друга. В моём видение она была с тобой до конца.
***
Теперь Лиса общалась с Шовихани в её фургоне, а я сидел перед костром рядом с Ариком и без охоты ковырял мясное рагу. Цыгане угостили по законам гостеприимства.
После разговора с Шовихани кусок не лез в горло, но обижать хозяев не хотелось, вот и давился. Арик не простил мне сына, и его эмоции ещё сильнее портили настроение. На фургон Марики я старался не смотреть. Раз глянул в истинном зрении, когда она гадала мне и, признаться, больше смотреть на женщину желания не возникало. Если она видела в моей судьбе темноту, я видел вместо привычной "ауры" переплетение чёрных сгустков: они шевелились, лениво ворочались, иногда вытягивали острые щупальца, и касались ими окружающих вещей. Меня тоже коснулось такое щупальце. Почувствовать - ничего не почувствовал, видимо, с помощью них Шовихани смотрела судьбу, но неприятное ощущение осталось.