Судьба Илюши Барабанова
Шрифт:
Когда приготовления были закончены: вино разлито по рюмкам, пироги и холодец разложены по тарелкам, бабушка — высокая, худая — поднялась из-за стола и неприятным, писклявым голосом неожиданно запела:
Христос воскресе из мертвых, Смертию смерть попра-ав…Дедушка и тетя Лиза тоже встали и подтянули — она громко, дедушка бормоча себе под нос:
И сущим во гробех Живот даровав…Илюша и дядя молчали: мальчик не знал, как надо петь, а дядя не хотел. В семье давно смирились с его безбожием.
Когда пение закончилось, бабушка вытерла губы и потянулась к дочери целоваться:
— Христос воскресе!
— Воистину воскрес!
И они, по русскому обычаю, трижды расцеловались.
Потом это же повторилось с дедушкой, а дядя Петя, чтобы не целоваться, выбрал на блюде коричневое от луковой шелухи яйцо, зажал в кулаке и потянулся к Илюше:
— Бери и ты. Давай стукнемся, чье крепче!
Илюша задумчиво жевал кулич, моргая повлажневшими ресницами. Дядя с участием спросил:
— Ты чем-то расстроен, Илья?
А Илюша думал о брате. Почему-то представилось, как он сейчас спит где-нибудь в мусорном ящике, со следами слез на грязных щеках, и никто не даст не то что сдобного кулича, а сухой корки хлеба…
— Что ты молчишь? — все более волнуясь, спрашивал дядя Петя. — У тебя что-нибудь болит?
Илюша не выдержал, склонился на белую скатерть, уронил голову на руки, и плечи мальчика затряслись от рыданий.
Дунаевы всполошились, тетя Лиза кинулась к нему, по их участие только усилило поток слез.
— Не трогайте его, — проговорила бабушка, — он вспомнил отца и мать, пущай выплачется.
Илюша горько плакал: ничего ему не нужно было сейчас — ни пирогов, ни куличей, пусть вернут ему драный салоп и он снова окажется на улице, только бы спасти Ваню, найти его…
Чтобы отвлечь мальчика, тетя Лиза намазала ему сладкой патокой ломоть хлеба. Дядя Петя стал показывать смешные отражения в самоваре: лицо бабушки вытянулось огурцом, а у самого Илюши нос был похож на картошку и рот растянулся до ушей.
— Погляди, какой ты красивый.
Илюша засмеялся сквозь слезы, потом вытер мокрые глаза рукавом рубахи и, всхлипывая, стал есть, хотя куски застревали в горле.
— Ничего, пущай… Бог видит слезы сиротские, — мирно говорила бабушка, наливая чай из фыркающего самовара. — Придет конец света, затрубят трубы ангельские: вставайте, живые и мертвые, на Страшный суд! А сироты придут в царство небесное. И господь бог сведет его с матерью и отцом, и будет он жить в вечном блаженстве, радоваться бесконечной загробной жизни.
За окном синел рассвет. Пора было ложиться отдыхать: утром дядя Петя собирался на первомайскую демонстрацию и потихоньку от всех обещал взять с собой Илюшу.
На лежанке было тепло и уютно, пахло овчинным тулупом и соломой от подушки. Всюду в доме стало тихо. Илюша видел, как дедушка Никита на цыпочках, скрипя половицами, прошел в зал и опустился перед иконами на колени. Наверно, он стеснялся при людях молиться, поэтому сейчас крестился истово и горячо. Он шевелил губами, шепча молитвы, и поминутно кланялся. Илюша слышал его жаркий шепот:
— Иже согреших словом, делом и помышлением нашим…
«Иже согреших…» Что означают эти загадочные слова и почему дедушка разговаривает с богом так непонятно?
Лежа с открытыми глазами, Илюша думал. Как странно: оказывается, не только на земле, но и на небе живут люди, только с крыльями, — херувимы, серафимы. Где они там живут? На облаках, что ли? Бабушка сказала, что Илюша сам может стать ангелом и у него тоже вырастут крылья. Илюша терялся: верить пли не верить? Он то пугался, вспоминая рассказы бабушки об ужасах ада, то его душа сладко замирала, будто он и впрямь стал ангелом и шагал в рай в своей пожарной куртке, в дедушкиных сапогах и с крыльями за спиной.
«Воскресе из мертвых…» Это сказано о маме и об отце. Неужели они могут воскреснуть? Бабушка говорит, что для этого надо молиться день и ночь. Да он тыщу дней и столько же ночей готов молиться, лишь бы это была правда!..
Пасхальная ночь заканчивалась тихо, и на душе у Илюши было светло и грустно, а почему, он и сам не знал.
Глава пятая
АЗАРОВЫ
Азаровы жили в маленьком бревенчатом домике неподалеку от железнодорожных мастерских, где всю жизнь трудился дед Азаровых, а теперь работал отец с сыном Митей.
Эту избушку, что стояла на краю пустыря, друзья в шутку прозвали штабом революции: здесь в дни Октября рабочие обучались военному делу, писали воззвания, мечтали о будущей жизни, за которую шла жестокая битва.
Семью Азаровых любили за сердечность и гостеприимство. Даже старая развесистая груша, что росла под окном, и та пошла в хозяев: обильно дарила плоды всем ребятишкам этой части города.
В двадцатом году Азаровых постигло несчастье: мать, работавшая в механическом цехе, попала в станок, ее измяло, и по пути в больницу она скончалась. С суровым мужеством пережила семья горе. Хозяйкой в доме стала подрастающая дочь-школьница Валя. Ей приходилось воспитывать сестренку Надю, ухаживать за отцом и старшим братом.
В то пасхальное утро, когда Илюша Барабанов, утомленный ночным богослужением, спал в своем темном уголке на Солдатской улице, в доме Азаровых окна уже были распахнуты и во дворе весело звенел рукомойник.