Судьба на троих
Шрифт:
— Он защищался. Каждый вправе беречь свою жизнь.
Удивление дракона выглядело откровенно наигранным, и я невольно сжал кулаки, так хотелось его ударить, но уже начал догадываться, кто пострадает от моих необдуманных действий и постарался держать себя в руках. Аелия явно наслаждался происходящим, даже при моей неискушённости ошибиться было невозможно.
— Что ж, — проговорил проклятый дракон не спеша. — Придётся мне исполнить свой долг и осуществить наказание. Ты прав, Крис, моя рука сильнее, и месть приобретёт необходимую пряность. Ты вполне можешь просто наблюдать,
Бениг рассказал мне, что ни в чём не виновен и глядя сейчас в светящиеся злобой глаза дракона, я верил вампиру ещё больше чем прежде. Не знаю, насколько тяжела была потеря, но ненависть за долгие годы извратила ум Аелии, выжгла всё, кроме планов затянувшейся мести, а возможно, он и не стремился поквитаться, лишь продолжал по мерзкой привычке ломать того, кто ухитрился остаться человеком в самых нечеловеческих обстоятельствах. Я не знал, что мне делать, как защитить Бенига. Подставил бы свою спину под кнут, но понимал, что на такую простую уловку ящерка не попадётся.
Не повернув головы, даже не шевельнувшись, лишь скосив глаза, вампир бросил на меня взгляд, такой короткий, что я не поймал его выражения, лишь уловил синюю искру из-под ресниц. Бениг предостерегал меня от ошибки? Хотел что-то сообщить? Этот знак, что бы он не означал, приободрил меня.
— Да, я убивал вампиров, но никогда не занимался мучительством.
— Прикончить его было бы слишком просто, — разочарованно произнёс Аелия. — Я не готов к такому шагу. Хотя, мы можем поступить по-другому. Раз ты жалеешь этого упыря, я дам тебе шанс не избавить его от наказания совсем, но сделать процесс несколько гуманнее.
Я растерялся от обилия непонятных слов, но дракон тут же подкрепил своё заявление действиями. Не выпуская тяжёлый кнут, он снял с подставки короткую плеть и протянул мне.
— Вот этим, но ты сделаешь всё сам.
Как я должен был поступить? Могущественное существо играло нами как хотело. Поскольку мою шею тоже натирала цепь, я не верил, что ослушание закончится чем-то безобидным, как для меня, так и для Бенига. Легче ли будет вампиру получить более слабые удары от моей руки или страшные, вспарывающие кожу и мясо от Аелии? Я боялся рассуждать, потому что мысли противоположны делу и делают человека слабым.
— Решай. Я не очень терпелив.
Моя ладонь сжала деревянную рукоять. Я шагнул ближе к месту казни. Ноги дрожали, руки тоже, в голове тем более не было и тени ясности.
— На колени! — скомандовал дракон, и я едва не подпрыгнул, опять приняв команду на свой счёт.
Бениг повиновался и проделал это так изящно, другого слова не подберёшь, что я немного воспрянул духом. Я поверил, что не всё ещё кончено. Пусть сейчас обстоятельства складываются неблагоприятно для нас обоих, это надо пережить. Потом всё пойдёт правильно. Терпение — вот добродетель этого часа. Пусть Бениг рассердится на меня после, но я сделаю всё возможное, чтобы облегчить его участь сейчас. В этом ни для кого нет унижения, это беда, которую следует превозмочь. Судьба предлагает слишком много испытаний, но есть вещи, которые
Я взмахнул рукой и ремень плети обрушился на плечи вампира. Он не дрогнул, что и неудивительно, я ведь ударил совсем слабо.
— Да ты смеёшься, охотник! Так гладят, а не бьют. Я не засчитываю, начинай сначала.
— Сколько всего? — спросил я.
Внутри образовалась ледяная пустота, я должен был отрешиться от происходящего и просто закончить ужасное представление, смутно надеясь, что продолжения не последует.
— Двадцать. Не припомню, провинился он в чём-то или нет, повоспитываем для вящей покорности.
— Хорошо.
Далее я бил достаточно сильно, так что Аелия не придирался, лишь жадно наблюдал за нами обоими, я не видел его потому что стоял он за спиной, но чувствовал взгляд кожей, даже сквозь одежду. На нашу общую удачу считать меня научили, а то несчастному пришлось бы страдать ещё и из-за этого. На белой коже оставались багровые следы, не сравнимые с тем первым, что причинил кнут, но всё же заметные, иногда вяло набухающие кровью.
Я ни о чём не думал. Сочтёт ли вампир меня предателем или таковым себя назначу я, сейчас не имело значения. Этот как акция. Убивать упырей ведь тоже мутное, стыдное, грязное предприятие, и покидая очередной осквернённый тёмной кровью приют, я утешал себя лишь тем, что делаю нужное дело.
Закончив, я вернул на место плеть и прямо посмотрел на главного палача.
— Я всё сделал. Оставь его в покое.
— Как договаривались, — улыбнулся дракон. — Это первый раз трудно кого-то истязать, потом войдёшь во вкус. Идём, погреемся у очага и пообедаем. В клетку!
Последний приказ относился к Бенигу. Утаскиваемый прочь не столь радушно, сколько жёстко я успел ещё обернуться и увидеть, как, легко ступая, вампир вошёл в загородку и сел на пол. Я больше не видел его глаз. То ли он не хотел на меня смотреть, то ли опасался себя выдать — сейчас не было возможности разобраться.
Лишь когда Аелия привёл меня в комнату с камином я осознал, до какой степени холодно было в пыточной. Мысль о том, что Бениг вынужден находиться там вообще без всего, уколола больно, единственное, что я мог сделать — это успокоить себя надеждой на стойкость вампира к морозу. Нас учили, что нежить вообще лишена чувств, я верил в это прежде, но окончательно разуверился теперь. Я видел, как страдает вампир, как течёт, пусть и вяло, его кровь. После случившегося сам ощущал себя тварью, если и была прежде разница между человеком и вампиром, проклятый дракон её сравнял.
Аелия усердно потчевал меня вином и едой, довольно простоватой по сравнению с кухней недавно покинутого замка, но кусок лез в горло с таким трудом, что я едва дождался момента, когда мне позволили лечь. Комната не выглядела тюремной камерой, хотя я так устал и измучился, что почти ничего не разглядел, но, когда дверь захлопнулась за моей спиной, в замке проскрежетал ключ. Несмотря на видимое благодушие дракона, я не мог усомниться в том, что тоже узник в его замке, но эту заботу пришлось оставить для будущих времён.