Судьба на троих
Шрифт:
Последние любезные фразы, которых я всё равно не понимал, скучающая в предвкушении полёта свита. Я оглянулся на Рею, но она опять следила за драконицей, хотя теперь не так открыто, как раньше, а тайком, из-под ресниц. Мужчина, к которому я хотел обратиться с расспросами с самого начала визита, беседовал о чём-то с зеленоглазой, потом глянул на меня, мельком, без всякого выражения, словно запоминая и не более того. Знать бы ещё — зачем ему это потребовалось.
Я вообще не представлял, что мне делать дальше и ждал с тоской, чтобы это мельтешение закончилось и можно было уйти к себе и заснуть. Когда король тоже удостоил беглым взором я даже не вздрогнул, лишь неловко поклонился,
Едва драконы покинули парадный зал, я длинно вздохнул. Поспешил к окну и напрасно. Как видно вся стая унеслась в противоположную сторону. Наверное, красиво они смотрелись, озарённый вечерним мягким светом, но я лишь ждал с нетерпением, появления Аелии и разрешения расходиться по кроватям.
Ящерка пребывал в прескверном настроении, когда вновь переступил порог зала. У него даже челюсть выехала вперёд от досады или ненависти, я так и не разобрался. Улыбка искривила губы, предваряя недоброе повеление.
— Удалитесь в свои комнаты и ни шагу за дверь. Даже если замки забудут запереть, приказ остаётся в силе! Выполняйте, и будет лучше, если ваш вампир вернётся, потому что в противном случае вы оба ответите за его побег!
Развернулся и ухромал. Нога у него всё ещё подворачивалась, хотя при чужих, я заметил, старался держаться молодцом.
— Идём, — тускло сказала Рея.
Праздник закончился. Шагая в свою камеру, я думал с тоской, что могло случиться с вампиром и пытался понять, не лучше ли ему исчезнуть навсегда из поля зрения Аелии, даже если мне и предстоит расплата за его своеволие. О Рее старался не думать, надеясь, что девушку дракон всё же пощадит.
Глава 15 Вампир
Я тянул в себя воздух иного мира, лихорадочно оглядывал всё, что попадало в поле зрения. Клыки дёргались, норовя выскочить из дёсен на всю длину, я их с трудом усмирял. Испугался, что там говорить, тряслись губы и поджилки, мучило постыдное желание убежать, спрятаться, забиться в щель как насекомое. Верил-верил, что барьер нельзя пройти насквозь и разуверился.
Как всегда, в непонятной ситуации я замер на месте не спеша ни радостно мчаться удовлетворять любознательность, ни падать в снег, ни нырять обратно в родной туман. Мгновения уходили, к ним присоединились минуты, а вокруг не случалось ничего опасного, да и безобидного тоже. Мир не спешил проявлять себя любым из возможных способов.
Я слегка расслабился и потянул воздух медленнее, разбирая запахи не только на предмет непосредственной угрозы, но и с дальним прицелом. Глаза пока ничего нового не сообщали — те же горы кругом, тот же снег, вот только странный свет беспокоил, словно идущий от земли, а не от неба, но сияло довольно далеко, и я решил позднее разобраться: явление это местной природы или опять люди что-нибудь натворили.
Обоняние давало больше. Кроме привычного фона из камней и влаги я различал незнакомые ноты, резкие и едкие — запахи цивилизации. Некоторые из них я смутно помнил по давнему прошлому — временам до Потери, иные вообще ни с чем не ассоциировались. Людьми тоже пахло, голод мне явно не грозил.
Изучив обстановку, я оглянулся и понял, что не вижу барьера, точнее едва различаю его почти незаметным маревом. Не знай, что он здесь, прошёл бы мимо? Или угодил в него? Вернуться? А вдруг он больше в приключение не пустит? Страшно, да, но после многолетнего опыта общения с ящеркой я, честно говоря, мало чего боялся.
Взмахнул рукой для проверки и ощутил родное слабое сопротивление среды. Не ушёл никуда барьер, вполне вероятно, что ещё постоит, а мне на месте торчать воистину глупо. Я огляделся, тщательно запоминая обстановку, и решительно
По мере того, как я шёл вперёд, ароматы становились резче и охотнее распадались на составные части, неясный неприятный шум приобретал ритм, хотя поначалу показался полных хаосом звуков. Сияние тоже делалось отчётливее, а так горы были как горы. Иногда, правда, попадались незнакомые предметы, похожие на бутылки или кружки, но не настоящие из стекла и керамики, а словно застывшие мыльные пузыри. Когда я трогал их носком сапога, они издавали неприятный скрип, но ничем не угрожали, разве что к букету запахов добавляли нотку той или иной вони. Я быстро сообразил, что это и есть бутылки или заменяющие их ёмкости, только из незнакомых мне материалов, а мерзко пахнет содержимое, сохранившееся кое-где в сосудах. Уже познанное наводило на размышление.
Я бодро прыгал по камням, без труда запоминая дорогу и почти освоился и с горами, и с мусором, и с местными зоркими звёздами, когда, взобравшись на скалистый гребень увидел внизу источник большинства запахов, шумов и даже неведомого света.
Признаться, я слегка растерялся, так что по инерции чуть не сверзился с кручи, пришлось плюхнуться задом в снег и разглядывать долину из этой безопасной позиции.
Внизу лежал город, залитый ярчайшим светом. Странные неподвижные огни оранжевого и голубого оттенка создавали очень нарядную картину. Дома, иные в несколько этажей, иные приземистые под многоскатными крышами располагались рядами вдоль улиц, а иногда хаотично, особенно на окраинах. Ближе всего ко мне находилось длинное двухэтажное строение со множеством лесенок, башенок, террас и балконов, перед ним — широкий двор. Именно там, на возвышении за столиками или просто на лавках вдоль стен сидели люди. Они закусывали, пили, разговаривали и слушали шум, который, поколебавшись, я рискнул назвать музыкой. Запах еды в тихом морозном воздухе ощущался даже здесь, наверху.
Не сводя взгляда с этой чудесной картины, я начал спускаться, сначала медленно, потом едва не бегом. Почему-то казалось, что стоит моргнуть и всё исчезнет, останется лишь снег под звёздами и тишина пустых гор, а мне уже не хотелось на просторы — потянуло со страшной силой к людям.
Чем ближе я подходил, тем больше деталей бросалось в глаза, я выделял их и запоминал, чтобы обдумать потом или дать сознанию самому переварить новые сведение у себя на задворках. Люди, мужчины и женщины, в основном молодые, болтали друг с другом и, хотя грохот этой дёрганой музыки здорово мешал слушать, я различал отдельные слова. Часть их оказалась понятна, часть — нет. Я не слишком встревожился — вампиры на редкость гибкие создания, умеющие буквально ко всему приспособиться. Я не сомневался, что не только смогу объясниться со смертными на первых порах, но и войти к ним в доверие — тоже.
Девушкам, конечно, придётся по душе моя привлекательная внешность, и они примутся опекать милого юношу с большими синими наивными глазами. Этот фокус мне всегда хорошо удавался.
Одет я был иначе, чем люди, но знал, что чаще всего подобный казус не фатален. Всегда можно сослаться на недавно оставленный маскарад, а ещё лучше на эксцентричность.
Я открыто шёл к веранде со столиками, ступая не спеша, словно изначально принадлежал этому миру. Судьба любит дерзких, что если и с Аелией вести себя погрубее? Возможно, он рассчитывает на мою решительность больше, чем хочет показать? Вспомнив некстати дракона, я поморщился и почти сразу забыл о нём, причём с изрядным удовольствием. Вокруг происходило так много интересного, стоило ли тратить воображение на унылого монстра?