Судьба на выбор
Шрифт:
Гвендолин прижала ладони к заалевшим щекам и вспомнила вдруг, какой маленькой казалась ее рука в руке Криспина.
– Не смущайся! – подбодрила Джесмин. – Для чего еще нужны танцы? Погоди, сейчас игры начнутся, вот там…
– Игры? Нет-нет, я пойду! Прости, устала что-то, и голова разболелась…
– Бросаешь меня? Ладно. Но тогда я подыщу тебе провожатого.
Не слушая возражений, Джесмин юркнула в гущу гостей и вскоре вернулась, приведя с собой того самого молодого человека, с которым танцевала Гвен.
Вопреки опасениям Криспин Дэй совершенно
Дорогой она немного узнала о нем. Объяснились и правильная речь, и манеры фермерского сына: оказалось, что он долго жил в городе, где учился на часовщика.
– Вам удалось выучиться? – полюбопытствовала Гвен.
– Почти, – хмыкнул он. – Почему-то все представляют себе часовщиков чудаковатыми старцами с нечесаными бородами и неохотно идут с просьбами о починке часов к молодому мастеру.
– Понимаю, – улыбнулась Гвендолин. – Школьных учителей обычно тоже представляют людьми в летах. Но это – временные трудности. Еще лет десять, и я буду полностью соответствовать общепринятым представлениям об учительнице.
– Что же, вы всю жизнь собираетесь здесь преподавать?
– Возможно, – ответила она уклончиво. – А вы… скоро уедете? Джесмин сказала, вы тут затем, чтобы продать дом родственника.
– Может быть, и задержусь на какое-то время, – чуть понизив голос, как заговорщик, проговорил Криспин, и Гвендолин не удержалась от взгляда в его сторону. – Пока мне здесь нравится. А вам?
– Что? Да. Да, я понемногу осваиваюсь, – вздохнула она. Не рассказывать же о том, что здание школы нуждается в ремонте, вместо любимых бисквитов к чаю подают в лучшем случае хлеб с вареньем, а умываться приходится едва теплой водой, потому что у Талулы вечно не хватает терпения нагреть ее до нормальной температуры.
– Но вы ведь привыкли к другой жизни? – проницательно поинтересовался новый знакомый, и щеки Гвен вспыхнули то ли от его догадливости, то ли оттого, что он подошел чуть ближе и сейчас почти касался ее рукавом.
– Я знала, что пансион – не навсегда, – ответила она, справившись со смущением. – Кроме того, у меня нет семьи. Значит, я должна стать самостоятельной.
– Похвальное стремление. Но кто-то вам наверняка покровительствует? Какой-нибудь родственник, друг…
– Нет! – поспешно откликнулась она, помотав для убедительности головой. – Никто. Почему вы спрашиваете?
– Мне тяжело видеть, что такой девушке, как вы, не на кого опереться в этом жестоком мире.
– Такой девушке, как я? – Гвендолин даже приостановилась. – Что вы хотите этим сказать?
– Что вы хороши собой, умны и прекрасно танцуете.
– Вот уж не поверю в последнее! – прыснула она, вспомнив, как пару раз едва не отдавила своему кавалеру ногу. – Скорее вы спасли остальных гостей, не позволив никому больше меня пригласить.
– Можете считать и так, но я останусь при своем мнении, – отозвался молодой человек, и по его голосу Гвен поняла, что провожатый улыбается.
Распрощались они у школьных дверей. Проситься на чашку чая Криспин не стал, пообещал заглянуть как-нибудь днем. А потом пожал ее руку и ненадолго задержал в своей ладони.
Поднявшись в собственную комнатку, Гвен вдруг осознала, что целый вечер не вспоминала ни о вчерашнем происшествии в лесу, ни об Арчибальде.
Глава 7
Можно было не сомневаться, что Джесмин примчится к Гвендолин чуть свет. Именно так и случилось.
– Ты должна мне все-все-все рассказать! – затараторила она с порога. – Что было вечером? О чем вы говорили? Ах, как сгорают от зависти наши кумушки, не представляешь! Точно лисы, перед которыми захлопнули дверцу курятника! Когда вы вдвоем ушли и он так и не возвратился, все заговорили о том, что… Ну, я, конечно, сказала, что ты совсем не такая, и пусть только кто-нибудь посмеет очернить имя нашей госпожи учительницы – мигом отведает тумака!
– Спасибо, – поблагодарила Гвен. Все-таки ей здорово повезло. Наверняка дочь старосты не впервые защищала ее перед обитателями Трелони, и без такой поддержки на новом месте Гвендолин пришлось бы стократ сложнее. А любознательной Джесмин, видимо, было скучно с местными девушками, чьи интересы ограничивались замкнутым мирком деревни, вот она и тянулась к новой учительнице. Но даже если все обстояло не так, Гвен все равно не решилась бы прямо спросить приятельницу о причинах ее расположения к себе. Просто радовалась так быстро завязавшейся дружбе.
– Эх, жаль, что школа близко! – протянула с придыханием Джесмин, возвращаясь к разговору о Криспине. – С таким парнем можно было бы и до утра погулять! Ну, рассказывай, о чем вы с ним говорили?!
Гвен поведала все без утайки, ведь в их разговоре с Криспином не было ничего такого, чего приличная девушка могла стыдиться. Разве только ее собственные мысли… но о мыслях Джесмин не спрашивала, и Гвендолин оставила их при себе.
Все равно это пустые мечты. Криспин, вероятно, забыл о своем обещании заглянуть на чай, и весь второй выходной после ухода Джесмин Гвен провела в одиночестве. Зато хорошо подготовилась к завтрашним занятиям и дописала несколько страниц к истории Арчибальда. А вечером достала из шкатулки переливчатый шарик.
Сегодня его тепло не будило воспоминаний о давнем прошлом. Даже столкновение с разбойниками и встреча с магом казались теперь далекими-далекими, и, катая в ладонях магическую вещицу, Гвен не чувствовала ничего, кроме легкости и умиротворения. Но ведь у шара наверняка есть хозяин, и, если тот вдруг отыщется, придется вернуть ему чудесную вещь. Впрочем, и эта мысль в голове надолго не задержалась, что позволило Гвен уснуть свободной от всех тревог и почти счастливой.
А гость к ней все же наведался, но совсем не тот, которого она ждала: в первый день новой учебной недели в школу приехал альд Линтон.