Шрифт:
Часть первая
Служба — Афганистан
Глава 1
Афганистан, сентябрь 1984 года, советская военная база на востоке Кандагарского плоскогорья, недалеко от селения Гарди.
Пятьдесят пятый Отдельный батальон специального назначения вплотную примкнул к подразделениям десантно-штурмовой бригады, медико-санитарному батальону и реактивному дивизиону. Чуть в стороне смешанная или, как еще называют, сводная вертолетная эскадрилья, имеющая в своем составе как десантные вертолеты «Ми-8», так и машины огневой поддержки «Ми-24». Гарнизон расположился компактно, окруженный приличным заслоном проволочных и минных заграждений, а также постоянными постами десантников. Вечер, пока еще светлый, но жаркий и пыльный. Командир первой роты спецназа,
Запрелов вошел в отсек и тут же упал на кровать, расстегнув китель, подставляя запотевшую волосатую грудь под прохладные струи воздуха, нагнетаемые кондиционером «БК-1500». Хорошо! А душ все равно принять надо. Иначе сопреешь к чертовой матери. Да и робу простирнуть не мешает, потому как завтра она станет белее снега. От пота, пропитавшего ткань насквозь. Вставать, однако, не хотелось, и капитан тянул время. Почувствовав, что может уснуть, Запрелов поднялся и прошел в первую комнатку, где стояли стол, две лавки и небольшой, старый, но еще исправно работающий холодильник. И только сейчас увидел рядом с дверью конверт. Почтальон, видимо, не застав офицера, засунул письмо в щель. Капитан поднял его, сразу же узнав подчерк жены Вали. Казалось, он должен был тут же вскрыть конверт и жадно прочитать послание от родного человека из далекого Союза, но Запрелов бросил конверт на стол, переоделся в спортивные брюки, взял полотенце, мобуту (военную форму), щетку и мыло, вышел на улицу, которая после помещения, охлажденного кондиционером, встретила его пылающим зноем. Душевая находилась за модулем, и капитан направился туда. Постирав форму, помывшись и постояв несколько минут под холодной водой, вернулся к своему временному пристанищу. Бросил мобуту сушиться на маскировочную сеть, вошел в отсек. И сразу почувствовал запах женских духов. Такими пользовалась единственная женщина в гарнизоне, его фронтовая подруга последних месяцев, медицинская сестра санбата Лиза Хордакова. Лиза, Лиза, Лизавета. Только она из всех местных женщин не скупилась на дорогую косметику, поэтому и духи у нее были особенные, тонкие, нежные, манящие и дорогие. Они познакомились на третий день после ее прибытия на базу в апреле прошлого года. Рота Запрелова тогда вернулась с боевого выхода, имея трех раненых. Их лично и передал в медсанбат ротный. Передал дежурному врачу, рядом с которым впервые увидел женщину лет тридцати. Новенькую. Сразу и познакомились. А через неделю они были уже близки. Тогда им приходилось скрываться от посторонних глаз где только это было возможно, и в каптерках, и в канцелярии его подразделения, и даже в операционных хирургических отделений. В то время отдельного жилья у капитана не было, не то что сейчас. И Лиза уже не скрываясь приходила к нему, чтобы уйти утром. Замполит Гвоздев иногда что-то бурчал про мораль. Но какая, к черту, мораль на войне? Где сегодня ты жив и здоров, а завтра можешь стать инвалидом без рук и ног, а то и холодным, никому не нужным трупом. Тут не до морали! Тут каждый день на счету. И цена его велика. Как цена всей жизни. Запрелов был женат. И жена его жила в Переславле, родном городе капитана. Жила одна в квартире, оставшейся от родителей. У капитана тоже имелось жилье — часть дома на окраине города. Там жили его родители и дед. Но однажды они поехали на рыбалку и перевернулись на дамбе возле реки. Погибли все и сразу. Запрелов приезжал на похороны. Тогда он только начал службу и проходил ее в Приволжском военном округе, в центре подготовки офицеров для подразделений спецназа. Родители и дед легли в могилы старого кладбища, а часть дома осталась, и он был ее единственным и законным владельцем.
Лиза услышала шаги Запрелова и вышла в коридорчик:
— Добрый вечер, Илюша!
— Привет!
— Ты отвечаешь так холодно…
— Замерз!
— Это при сорока градусах на улице?
— Это оттого, что душа остыла, Лиза!
Женщина удивилась ответу, спросила:
— Как тебя понимать, Илья?
— Да никак! Никак не понимать!
Капитан прошел в первую комнату, которую с натяжкой можно было назвать столовой, открыл холодильник, выставил на стол литровую бутылку импортной водки, приобретенной у одного знакомого духанщика в Гарди, банку тушенки и хлеб в целлофановом пакете. Открыл спиртное, вскрыл мясные консервы, порезал черный, как уголь, хлеб. Стаканы, ложки и вилки находились на краю стола. Наполнив граненый до краев, капитан в три глотка проглотил водку. Закусывать не стал, присев на лавку и закурив сигарету. Лиза, не понимая, что с ним, но чувствуя в его поведении нечто угрожающее их отношениям, села напротив:
— Что с тобой, Илья? Почему даме выпить не предлагаешь?
Запрелов пододвинул к Лизе бутылку:
— Пей, если хочешь!
— В чем дело, Илья?
Выпустив струю дыма в потолок, капитан проговорил:
— В чем дело, спрашиваешь? А сама не догадываешься?
Лиза изобразила крайнее удивление. Довольно умело изобразила, ответив:
— Нет, не догадываюсь!
— Что ж, объясню, раз ты такая недогадливая стала. Прощальный ужин у нас с тобой сегодня, вот в чем дело, милая!
— Но почему?
Капитан затушил сигарету, поднялся.
— Ты что, решила идиота из меня, девонька, сделать? В чем дело? Что с тобой? — передразнил капитан любовницу. — Память отшибло? А ведь прошла всего неделя!
Женщина поняла, о чем вел речь капитан. Но изобразила крайнее изумление:
— После чего, Илья, прошла неделя? После твоего последнего боевого выхода? Но при чем здесь война?
— Ты права, война в нашем случае ни при чем! При чем совершенно другое! А именно то, что те трое суток, что я гонялся по ущельям за духами, ты прекрасно провела с начфином десантуры. Или этого не было? Слухи и чужая зависть оклеветали тебя?
Лиза попыталась ответить, но Запрелов прервал ее:
— Молчи! Я не желаю стряхивать с ушей лапшу, которую ты намереваешься на них навешать. Совет на будущее, меньше подругам рассказывай о своих любовных похождениях. И если решишь еще раз блядануть на стороне, на что, впрочем, ты имеешь полное право, то выбирай партнера понадежней! Который, как и подруги, не станет трепать языком! Вот так-то, подружка! Чего не пьешь? Наливай! Сегодня гулять будем!.. В последний раз вместе!
Лиза не шелохнулась. Она просто сидела и смотрела на Запрелова. Тот сам налил ей полстакана:
— Прими, легче врать будет, только без толку это все. Ты меня знаешь!
Женщина тихо проговорила:
— Да, знаю! Вернее, теперь могу сказать, что лишь знала. Ты оказался другим, чем тот, каким я тебя узнала. Только скажи, если я, как ты утверждаешь, изменила тебе с начфином, этой бабой в штанах, которого за мужчину не считаю, несмотря на всю его напыщенную галантность, неделю назад, то почему и вчера, и позавчера ты был нежен и ласков, как обычно, ни о какой измене и слова молвлено не было? Почему именного сегодня ты предъявил мне оскорбительные обвинения в том, чего просто не могло быть? Ведь наверняка «доброжелатели» тебе все рассказали сразу после возвращения? Почему?
Капитан вновь выпил, на этот раз сто граммов.
— Да, актриса из тебя отменная. Я бы мог вообще с тобой ни о чем не разговаривать, но отвечу на вопрос. Все дело в том, что те, кому наставляют рога их милые дамы, почему-то об измене узнают самыми последними. Я тоже думал, почему так? И представь себе, объяснение таки нашел. Видимо, дело в женском коварстве и нежелании рогоносца признавать очевидное, ища всяческий повод опровергнуть его. Вот и я только в обед узнал о том, какие «волшебные» ночи ты провела с тем, кого за мужика не считаешь! Это надо же, «волшебные» ночи?! Чем же он так взял тебя? Может, наркотой траванул? А?
— Прекрати, Илья!
Она поднялась, подошла к двери. Недолго постояла, облокотившись о металлический каркас, затем повернулась. Губы ее дрожали, в глазах стояли слезы. Играла она действительно отменно, ведь то, о чем говорил капитан, было правдой, с офицером штурмовой бригады она действительно якшалась. Но как ей признаться в этом? Нет, признаваться нельзя. И если уж уходить, то так, чтобы в душе офицера остались зерна сомнения. Глядишь, со временем они и дадут всходы. А там все вернется на круги своя.
— Я все поняла, Илья! Ты решил избавиться от меня! Я надоела тебе, да и немудрено, когда Галька Журанова вертится рядом. Она и помоложе, и фигура посексуальней. На новенькое потянуло. Да и дома, — она кивнула на конверт, — жена ждет. Тебе же скоро заменяться? А я? Я отработанный материал, меня можно и на свалку. Здесь, в Афгане, вы, мужики, хозяева наши. Ну, что ж, я уйду. И необязательно было обливать меня грязью. Запомни, с начфином у меня ничего не было. Ничего! Но это уже неважно. Ты решил по-своему. Пусть будет так! Прощай, капитан!