Судьба-Полынь Книга I
Шрифт:
Вскоре перестал мерцать мох, — засох и развалился на лоскуты. Десятник остался в подземном мраке. Один, на боги ведают какой глубине. В залах, построенных творцами мира тысячи лет назад.
Идти дальше не имело смысла.
Он улегся на возвышающийся над слоем грязи и ила камень. Закрыл глаза.
«Как хочется спать… Но чему учили в армии? Вколачивали в головы бамбуковыми палками? Если чего-то сильно хочется, лучший способ остаться в живых — не делать этого».
Встал. Сделал три шага, натолкнулся на стену. Понял, что окончательно
— Демоны меня заберите! — Злость и отчаянье отступили перед полным безразличием. Все его попытки вырваться на свободу напоминали трепыхание мухи в паучьей сети. Чем сильнее дергался, тем сильнее увязал в безнадежности. Будь что будет. Пусть река судьбы вывозит…
Отколупал кусочек камня. Крутанулся вокруг оси, кинул через плечо. Мысленно расцеловал фортуну… и пошел в другую сторону. Наперекор судьбе.
Встряска помогла. В голове появилась интересная мысль.
Сунув руку в карман, вытащил мешочек с семенами. Высыпал несколько на ладонь. Зернышки мерцали ровно и ярко — ничуть не хуже мха, помогая разглядеть окружающее запустение.
Дальше во тьму. Вглубь.
Если бы создатели мира могли увидеть, во что превратилось их творение, они разрыдались бы. Конечно, сумей они рассмотреть хоть что-нибудь в беспросветной мгле…
Пол походил на залитые мутной жижей соты. Оставалось лишь удивляться, как до сих пор не провалился в какую-нибудь яму или не сломал ногу.
Света от семян в ладони хватало, чтобы не биться головой об стены. Твари теперь попадались совсем странные. Слепые, рыхлые, похожие на разжиревшие личинки. Однажды пришлось пустить в ход нож, чтобы отбиться от одной из них. Лезвие легко вспороло осклизлую шкуру и выпотрошило тварь. Воняло от нее настолько мерзко, что Ильгар побоялся пробовать липкое и студенистое мясо чудовища.
Он дремал стоя, прислонившись лбом к стене, и просыпался с надеждой, что все происходившее лишь сон, но приходилось вновь окунаться в реальность и брести дальше впотьмах. Грезы убивают. Лишают воли. Грезы — для детей.
Однажды споткнулся обо что-то холодное, липкое и донельзя смердящее мертвечиной. Нагнулся, чтобы рассмотреть — и расхохотался. Возле ног лежала полуразложившаяся гнилая туша личинки.
— Да! Да-да-да! — рассыпая бесценные семена, замахал в воздухе рукой, истерично хохоча. — Круг. Сраный, мать его так, круг! И почему я не удивлен?!
Сдерживая слезы, плюхнулся на колени и принялся выковыривать из грязи семена. Все ли нашел — не знал, по крайней мере, десяток насобирал точно, тут же сунул в мешочек — от греха подальше. Для света оставил лишь те, что сжимал в кулаке. Пять штучек.
Вытянув вперед ладонь с мерцающими семенами, двинулся опять по коридору.
Где-то на полпути к безумию, когда начало мерещиться, что из стен выглядывают искаженные гримасами ненависти рожи, а цепкие когтистые руки, торчащие из потолка, норовят схватить за волосы, Ильгар
Вжавшись в стену, зажмурился.
Мимо пронеслось нечто. Шумное, теплое, пахнувшее жизнью, травами, солнцем и свежим воздухом.
— Постой! — крикнул Ильгар. — Вернись. Пожалуйста, вернись!
Тишина.
— Ну и катись ко всем демонам, ублюдок пернатый! Сам выйду. Выйду, найду твое гнездо и приготовлю потрясающую яичницу из… Яичницу… — десятник застонал. Что там яичница. Он готов был убить сейчас за одно единственное яйцо.
И тут ноздри уловили еще один запах. Жнец узнал его сразу. Не мог не узнать. Пахло дымом. Жженой хвойной смолой.
Ильгар задышал часто, наслаждаясь каждым вздохом.
Затем устремился на запах, как охотничий пес. Несся, забыв обо всем на свете. Не думая, кто может повстречаться на другом конце очередного коридора.
Вот так десятник почти влетел в объятия троих здоровенных мужчин. Они выглядели гигантами. В броне, с оружием. После измученных пленников и рабов, которые ели лишь помои, сильные и суровые воины показались настоящими богами войны. В некотором роде они ими и являлись.
Ошарашенный Ильгар едва не получил кусок заточенной стали в брюхо. Кинжал не достиг цели, замерев в двух пальцах от него.
— Чтоб мне на месте обосраться… — выдохнул Дядька.
Потом они сидели на рухнувшей колонне. Просторный зал оглашали тихие голоса. В каганце на полу трепетал огонек. В развязанном мешке лежали сухари, куски насаженного на веревку копченого мяса, пучки хвоща и стебли рогоза.
Набив рот, Ильгар пытался рассказать соратником обо всем и сразу. Выходило сбивчиво, да и утаил немало: про сломанный цветок, семена и Иглу.
— Ты ешь, ешь, десятник, — пробубнил Барталин. — И нас пока послушай.
— Верно говорит, — кивнул Кальтер. — Не торопись, Ильгар. Будет время. Наша история ничуть не скучнее твоей.
— Нисколько не сомневаюсь! — улыбнулся Ильгар. Он и представить не мог, насколько родными и близкими были ему эти грубые, жесткие люди. Расцеловал бы каждого из них на радостях.
— Советую поторопиться и с едой, и с рассказами, — заметил Эльм. Он вновь выглядел постаревшим, лицо покрыли морщины, задорный зеленый огонек в глазах угас. Руки у эйтара дрожали — проклятая земля убивала его.
— Я расскажу все коротко и ясно, — сказал Дядька. — В общем, когда вы с Нуром исчезли, да еще оставив на поляне кровь и следы борьбы, мы решили отправиться в погоню. Три дня гнались, как в задницу ужаленные, но — куда там! Болотные олухи были резвее, и там, где мы топтались с рассвета до полудня, они проходили вполовину быстрее. Нечисть их не трогала. Мы же намахались топорами и мечами на всю жизнь вперед. Короче говоря — тебя мы потеряли.
— Почему — меня, а не нас с Нуром?
Воины переглянулись.