Судьба попугая
Шрифт:
— А кто у нас счас босой ходит? — спросил счетовод.
— Да почти все ходят! — ответила ему беременная баба. — Кому ж охота обувку впустую летом стаптывать?
— И то верно, — сказал счетовод и вздохнул.
А ангел тем временем взял тетрадку с отпечатком ноги и к лампе подошел.
— Да брось ты, — сказал ему грустно горбун-счетовод. — Много ты по пятке узнаешь!
— Кажется, хромой это был, — не слушая счетовода, произнес ангел, — шрам это на пятке. Может, вспомните, кто у нас здесь хромой?
Женщины напряглись,
— Нет. Чтоб совсем хромой, так только красноармеец один был, но он еще зимой исчез куда-то, — заговорила беременная, — а еще одно время Глашкин Петр хромал, как на косу наступил да ногу порезал…
— Ногу порезал? — переспросил счетовод радостно. — А где он тут спит?
— Не тут, они с Глашкой в третьем коровнике за второй печкой, — сказала молодуха в белой косынке.
— Пошли, покажешь! — приказал ей счетовод. Книжку нашли минут через десять — лежала она под тюфяком, набитым сеном, на лавке этого самого Петра.
— Ну вот, — счетовод обвел свидетелей обнаружения книги довольным взглядом, — теперь надо всем сказать и суд произвести, чтоб наказать вора примерно! Так ведь?
Тишину раннего летнего вечера нарушил призывный глухой звон била, по которому несколько раз ударил тяжелым молотом сам горбун-счетовод.
Народ собирался недолго.
— У нас тут сегодня кража была! — объявил пришедшим к билу новопалестинянам счетовод. — У учительницы книжку про будущее украли…
Тут он сделал паузу и услышал, как зашептались, завозмущались собравшиеся.
— …и вот я хотел спросить вас, что надо с вором сделать, когда найдем его? А? — закончил свою мысль счетовод.
— Да чего, в тюрьму его! — выкрикнул какой-то мужик.
— Поколотить хорошенько, чтоб не встал…
— Руки пообрубать!..
— Ну, тюрьмы у нас тут нету, — сказал в ответ на выкрики счетовод. — А поколотить, так для этого суд не нужен. Надо так наказать, чтоб было это наказание, a нe драка какая! Так, чтоб и сам он понял, и другим не повадно было… Вот, может, кто знает, какие еще наказания есть в природе? А? Может, учительница? — и счетовод бросил взгляд на заплаканное лицо Кати, стоявшей рядом.
Катя вытерла рукой слезы, шагнула вперед и заговорила:
— Вот раньше, при царе, чуть что — на каторгу или в тюрьму, а если против царя боролся, то в ссылку, в Сибирь… А еще до этого закон совсем другой был: украл первый разправую руку отрубают, второй раз — левую. д потом уже ноги…
— Так и надо! — выкрикнул кто-то из толпы новопалестинян. —Руки пообрубать — и все тут!
— Да, отрубить ему правую! — закричала одна из баб. — Нашли-то хоть, кто украл? Счетовод не ответил.
— Так что, как решим? Голосовать будем? — спросил он. Собравшиеся согласно зашумели. — Кто за отрубание правой руки вору, поднимите руки! — сказал счетовод.
Тут столько рук поднялось, что ясно стало счетоводу — других предложений не будет.
— Да
— Да погоди ты, — перебил его бригадир. — Лучше скажите: нашли вы этого вора уже или сейчас вместе искать будем?
— Нашли, — ответил счетовод. Все притихли, насторожились.
— Петр Глашкин украл.
— Господи! — прокричала какая-то женщина и рухнула на землю без чувств.
— Это Глашка, — прошептал кто-то рядом с ангелом.
— А сам он где? — спросил вслух кто-то.
— А тут он, вот! — и новопалестиняне вытолкнули вперед малорослого мужичка, который, оказавшись в середине круга, потупил взгляд в землю и застыл так.
— Зачем книжку-то украл? — строго спросил его счетовод.
— Читать хотел, — ответил Петр, не поднимая головы.
— А ты, что ли, читать умеешь? — выкрикнул кто-то из толпы.
— Умею, — пробубнил вор.
— И писать тоже?
— И писать…
— Да врет он все! — сказала низенькая круглая баба. — На самокрутки хотел, небось, книжку разодрать…
Пока раздавались выкрики, ангел подошел к учительнице.
— Катя, — сказал он. — Нельзя же, чтобы руку ему отрубили! Может, он на самом деле только почитать эту книжку хотел?
— А мы сейчас проверим, — специально громко, чтобы все слышали, произнесла Катя. — Если грамотный и без ошибок на доске писать может, то прощу его!
— О, это дело! — оживился счетовод, находивший расследование занятием интересным и поучительным. — Пошли все!
Отвели Петра в «класс», Катя зажгла керосиновые лампы. Дала вору мел.
— Ну, пиши, — Сказала.
Петр вроде как приготовился. Поднял правую руку с зажатым в пальцах мелом, стал бочком, исподлобья на учительницу глядя, словно ждал, что ему писать скажут.
— Мы не рабы, рабы не мы, — медленно и четко произнесла Катя.
Петр стоял неподвижно, снова опустив свой взгляд.
— Ну что же ты! — поторопил его счетовод. Петр дотронулся мелом до доски и, видно, так сильно надавил, что рассыпался мел в его руке.
— Соврал! — вздохнул кто-то.
Петр отвернулся от всех, став лицом к доске. Стоял и молчал. Только узкие плечи его содрогались.
— Ну что? — спросил всех счетовод.
— Что-что, — пробасил какой-то мужик. — Рубить, да и все тут! Вор ведь, ясное дело!
И тут сам счетовод ощутил в себе некую жалость к этому малорослому, видно, никудышному мужичонке, который и для кражи ничего лучшего не нашел, чем какую-то книжку, и отовраться от обвинения не сумел. Смотрел счетовод на его дрожащие плечи, на хлипкую спину. Смотрел, и неприятно ему становилось на душе. Ну, думал он, будь это здоровый какой детина из строителей или красноармейцев, и укради этот детина копченый окорок или что из вещей — тогда б обе руки не жалко было отрубить! А этот-то со спины ребенок ребенком!