Судьба тигра

Хоук Коллин

– Вы чувствуете? – вдруг спросил Кишан.

– Что? – прошептала я.

Рен мрачно кивнул.

– Смрад смерти.

Не оборачиваясь, он взял меня за руку и притянул поближе, так что я очутилась между ним и Кишаном. И тут я тоже почувствовала вонь. Слезы брызнули у меня из глаз, я поперхнулась. Смрад разложения обступил нас со всех сторон. Зловоние было настолько сильным, что я судорожно зажала рукой рот и нос. Зато братья остались невозмутимы, только у Рена раздувались ноздри.

Вонь была страшнее, чем от целой мусорной свалки.

Я вам так скажу – по сравнению с ней запах падали показался бы вам приятным ароматом. Смрад душил. Я ощущала его во рту и на языке, чувствовала, как он пропитывает волосы и одежду. Это было убийственное ядовитое зловоние – едкое и тошнотворно-сладкое одновременно.

Топот стал ближе – и вдруг оборвался. Воздух сделался таким густым и вонючим, что у меня защипало глаза. Тело Фаниндры начало раскачиваться, потом она резко бросилась куда-то в темноту. Зашипела, снова бросилась. Я до рези в глазах всматривалась в кромешную тьму, но ничего не увидела, пока не почувствовала, как напрягся Кишан.

К нам медленно приближалась призрачная серая фигура. Волосы у меня встали дыбом, когда я поняла, что это труп. Вот почему он двигался так скованно! Я увидела чудовищно распухший живот, черный провал рта. На месте десен торчали голые белые челюсти, остатки волос клочьями свисали с фрагментов скальпа. Я задрожала всем телом, увидев, что кожа, прикрывавшая гниющую плоть трупа, вся распухла и почернела, словно обожженная. Мерзкое существо сделало шаг к Кишану, остановилось и поскребло голову, так что отвалился клок кожи, обнажив еще один участок черепа.

– Что ты такое? – спросил Рен. – Чего ты хочешь от нас?

Существо заколебалось было, но потом снова двинулось на нас. Казалось, его притягивала Фаниндра. Змея несколько раз атаковала живого мертвеца, но тот был неуязвим для ее яда или просто ничего не чувствовал. Когда мертвец протянул руку к золотой змее, Фаниндра поспешно увернулась, отползла ко мне и обвилась вокруг моей ноги.

Я подняла ее, подставила руку, и Фаниндра застыла, превратившись в золотой браслет. Тогда живой труп выпрямился и снова направился к нам, не сводя своих мокрых белых глаз с меня и Фаниндры.

Рен поднял меч.

– Стой! Еще шаг – и мы тебя атакуем!

Но мертвец даже не взглянул на него. Рен взмахнул мечом и со всей силы обрушил его на чудовище, отрубив ему правую руку. Полусгнившие кости с грохотом упали на землю, но мертвец даже не заметил потери конечности. Было очевидно, что он не чувствует боли.

Кишан прыгнул вперед и вонзил свой меч в распухший живот ходячего трупа. Раздался жидкий хлопок. Наружу вместе с чудовищным потоком газов хлынул поток липкой жижи. Запах нечистот и гнили был настолько невыносим, что я вскинула руку, намереваясь добить тварь молнией, но живой мертвец с поразительным проворством схватил меня за запястье.

Я рванулась изо всех сил и освободилась. Но тут же с ужасом увидела, что к моей кисти пристали клочья серой кожи мертвеца. С диким

визгом я принялась скакать и размахивать рукой, пытаясь сбросить с себя лохмотья полуразложившихся тканей. Рен спокойно взял меня за руку и счистил с нее липкую кожу, перчаткой соскользнувшую с белых костей мертвеца.

Но с меня было уже довольно. Ориентируясь на свет глаз Фаниндры, я с визгом развернулась и пустилась наутек. Рен и Кишан бросились за мной, и вскоре зловещий мертвец остался далеко позади.

По пути нам встретились другие тела в разных стадиях разложения. Женщина валялась на камнях, словно в глубоком обмороке. Клочья плоти еще держались на ее теле, но мозги вытекли из ноздрей и ушей. Сладковатый запах свернувшейся крови и гнилой плоти тянулся за нами еще долго после того, как мы прошли мимо. Попадались совсем старые, почерневшие скелеты: сквозь кости их уже начала прорастать трава, а черепа были заметно обглоданы грызунами. К счастью, большинство тел были неподвижны, но все равно очень непросто то и дело проходить мимо лопнувших животов и сгнившей кожи в потоках густого аммиачного запаха. Завидев скелеты, мы старались как можно дальше обойти их. Но они, если могли, все равно поворачивали головы и провожали нас взглядами.

Когда мы миновали особенно отвратительный труп, я не выдержала и спросила:

– Как вы думаете, чего им надо?

– Мне кажется, их привлекает Фаниндра, – ответил Рен. – Возможно, они идут на ее свет.

Я поежилась и крепче вцепилась в его руку.

Кишан задумчиво произнес:

– Феникс не зря сказал, что эта пещера называется Пещерой сна и смерти.

– Нужно будет поблагодарить его за буквальный перевод, – буркнула я.

Мы обогнули еще одну мертвую женщину, тянувшуюся к нам с каким-то жадным, почти материнским выражением на остатках лица. Когда мы прошли, она уронила руки и длинные волосы скрыли ее призрачный облик.

– Я их больше не боюсь, – тихо сказал Рен.

– Что? – встрепенулась я. – Как это? Почему?

– Я думаю… Я понял, что мы могли бы стать ими.

– Как это? – не понял Кишан.

– Когда вы оба уснули, ваша кожа сразу посерела. Если бы вы не проснулись, то, наверное, могли бы разделить их судьбу. Они не виноваты в том, что с ними случилось. Мне больно думать о том, что они умирали очень медленно, а некоторые, наверное, даже осознавали и чувствовали, как разлагаются их тела.

– Теперь я понимаю, – тихо прошептала я. – Если бы меня на долгие годы заточили во тьме подземелья, я бы тоже тянулась к свету.

– Возможно, для них лучше никогда не видеть того, во что они превратились, – угрюмо сказал Кишан.

Мы молча пошли дальше. Страх перед живыми мертвецами сменился глубокой печалью, и, проходя мимо них, я шептала про себя тихие слова, которые говорила на кладбище, где лежали мои родители, ибо разница между мной и любым из этих несчастных заключалась лишь в том, что они не смогли открыть глаза.