Судьба всегда звонит дважды
Шрифт:
– Баса, как ни снимай, все хорошо получается, - комментирует Сашка Сафонов, видеооператор.
– Не скажи, - он приобнимает ее за плечи.
– У Маши я получаюсь особенно красиво.
Что он завел за моду постоянно ее тискать?! Мария и так вся на нервах и не понимает его мотивов. Что произошло за этот неполный месяц, что они не виделись?!
На второй день они закончили работу на склоне пораньше, до обеда. Фристайловая серия на трамплинах отснята, и назавтра
– Мааааш?
– Да?
– Слушай, сказать тебе кое-что хочу...
– Говори, - она старается, чтобы голос звучал максимально нейтрально.
– Только ты не обижайся, ладно, Маш?
У нее екает сердце. Вот, похоже, сейчас она получит ответы на все свои вопросы, сомнения и подозрения.
– Если не будешь критиковать мои методы работы - то я обижаться не буду.
– Да там-то что критиковать?! Ты гений, это даже не обсуждается. Я о другом поговорить хотел...
– Выкладывай!
– получилось излишне резко, она понимает.
Бас вздыхает, сдвигает на затылок шлем.
– Без обид, Маш, ладно? Но стойка у тебя просто безобразная.
– ЧТО?!
– Что-что... Стойка у тебя ужасная. Валишься то вперед, то назад. Где центральная стойка, Маша, где она?
– Бас, - она неверяще качает головой. Что угодно ожидала, но такого...
– Ты что, критикуешь мое катание?
– Извини. В чем разбираюсь, на то и обращаю внимание. Маш, тебе, правда, надо стойку поправить. Самой же легче будет кататься. Я бы мог... Сегодня время как раз есть. Мы за пару часов на склоне этот косяк исправим, я уверен.
– Ты предлагаешь...
– как-то это все абсурдно. Или у нее уже восприятие совсем искаженное, из-за того, что это именно он предлагает?
– Ты хочешь позаниматься моей техникой катания и стойкой?
– Очень хочу!
– он утвердительно кивает головой, едва не уронив шлем. Снимает его, и добавляет, глядя ей прямо в глаза и чуть-чуть, почти неуловимо улыбаясь: - И какой-нибудь другой техникой... я бы тоже с тобой с удовольствием позанимался.
До нее непозволительно, постыдно долго доходит, что происходит. А когда все-таки доходит...
– Бааааас?...
– Да?..
– Ты что... Ты ко мне... клеишься?
– Нуууу... Да!
– он по-прежнему смотрит ей прямо в глаза. Блядские, бедовые, гипнотические глаза у него!
– И потом, почему сразу "клеишься"? Может, это я так... ухаживаю?
– Вот так?!
– Хм... Как умею, - он усмехается.
А вот Маше не до смеха. Что-то ее смущает, и она наконец-то понимает - что
– А как же Аня?
– Аня? Ты видишь тут Аню?
– он демонстративно оглядывается по сторонам.
– Бас?!
– Ладно, - он вздыхает.
– Мы расстались. На почве непримиримых противоречий относительно техники... катания.
Боже, какая же она дура! Самая простая, очевидная, лежащая на поверхности версия не пришла ей в голову! Он просто расстался с Романович! И ищет кого-то ей на замену. Именно поэтому так себя и ведет!
Ей бы обрадоваться, что парень, которым она бредит не один месяц, наконец-то свободен. И у них может что-то получиться. Но неожиданно просыпаются родительские гены - гордыня, упрямство и характер. У нее четкое ощущение, что до нее... снизошли. Что до нее дошла очередь. А Маша Тихомирова ненавидела очереди и была неколебимо уверена в собственной исключительности и уникальности, так уж ей отец внушил.
– Значит, ты... в свободном поиске?
– Угу.
– Что ж... Думаю, я смогу тебе помочь.
– Да?
– он улыбается, широко, обрадовано. Придвигается близко, очень близко. Чуть наклоняется к ее лицу.
– Я очень рад. И как именно... ты собираешься мне помочь?
Впервые, глядя ему прямо в глаза, да еще и так близко, она испытывает не гипнотически-предобморочное чувство, а нормальную, здоровую злость. Желание уделать.
– Будешь проводить кастинг - позови меня. Сделаю тебе фото, как надо - фас, профиль, ню. Потом сядешь с фотографиями, спокойно рассмотришь, оценишь. И выберешь.
Он так забавно хлопал глазами, что Маша не удержалась от ехидной улыбки.
– Кастинг?..
– Конечно. Ты же должен серьезно подойти к вопросу подбора кандидатуры на такую важную вакансию. Так что как соберешься - обращайся. Сделаю тебе скидку на фотосессию... пятьдесят процентов.
Он сначала просто изумленно смотрит на нее, потом улыбается. А потом - хохочет, запрокинув голову. И, отсмеявшись:
– Ну ты и стерва!
И непонятно, чего в его тоне больше - осуждения или восхищения. Пожалуй, восхищения больше.
– Будешь обзываться - не получишь скидки!
– Ох, Маша, Маша...
– качает он головой. И почему-то совершенно не выглядит смущенным или огорченным. Улыбается так, что она понимает - он пришел к каким-то совершено определенным выводам относительно ее персоны. Она отвечает ему прямым, с вызовом, взглядом. Он улыбается еще шире. Игра началась.
Глава 5. Папа целоваться не велит.