Судьба всегда звонит дважды
Шрифт:
Мария слишком недолго была знакома с Василием, чтобы понимать: такая мгновенная и безоговорочная капитуляция означала одно - силы противника отходят на заранее подготовленные позиции, чтобы перегруппироваться и нанести вероломный удар с другой стороны.
______________
Блицкриг был проведен согласно всем правилам военного дела - молниеносно и сокрушительно. У нее не было ни малейших шансов. Впрочем, очень похоже было на то, что все свои шансы она утратила еще в момент первой встречи.
Он ввалился к ней в номер вечером. Вернул камеру и потребовал показать фотоматериал. Что тут скажешь? Она привыкла к тому, что райдеры имеют на это право.
В тесном номере, большую часть площади которого занимала кровать, ноутбук был устроен именно на ней. Бас, не спросив даже разрешения, плюхнулся на живот перед ноутом. Но, разумеется, ему потребовалась помощь, он вдруг стал неожиданно криворук, и ноутбук у Маши "не такой", и "покажи мне, как перевернуть", и "как все неудобно тут у тебя, что за программа дурацкая". Пришлось сначала сесть рядом, потом, плюнув на все, свой комфорт дороже, растянуться так же на животе, перед ноутом. Рядом с ним. Это было начало конца.
Спустя пять минут крышка ноута захлопнута. С легким неделикатным стуком Бас сметает его на тумбочку. И подминает Машу под себя. Мысли о сопротивлении даже не успевают оформиться в голове - во-первых, он здоровенный, физически крепкий парень, спортсмен. А во-вторых, он ее целует. А целоваться Бас умеет, и она с ним целоваться хочет, себя не обманешь. Это последнее подобие связного умозаключения. Дальше - только реальность, данная ей в ощущениях. Ощущениях его губ, языка, пальцев.
В себя Маша пришла уже голая по пояс. И ведь даже не осознала, когда именно он успел... Не целует, не прикасается к ней. Смотрит.
– Бас?
– тихо, голос плохо слушается.
Он поднимет на нее глаза. И выражение в этих и без того невозможных глазах, этот взгляд - мужской, тяжелый, с откровенно читающимся желанием - все это вызывает чувство, сходное с головокружением.
Он произносит что-то - также тихо и неразборчиво.
– Что?
– Я хотел их... тебя такой... увидеть... с того момента, как... тогда, на балконе... мы встретились первый раз, помнишь?
– он говорит негромко, сбиваясь, пытается смотреть ей в лицо, но взгляд упорно сползает ниже.
– Так пялился на твои... на твою грудь... думал, ты решишь, что я маньяк какой-то...
– На грудь? Я думала, ты на камеру смотрел...
– Ну да, - хмыкает он.
– Конечно, на камеру. У тебя такой...
– он переходит от слов к делу. Его руки на ее груди, задыхаются оба, - "Никон" шикарный...
Дальше разговор снова прекращается - у Баса слишком занят рот, чтобы говорить. В какой-то момент остро
– Что за пряжка у тебя идиотская!
– жалобно, едва не ломая ногти о строптивый металл на ремне.
– Я не могу! Не получается...
– Машунь, погоди... Я сейчас, я сам...
Перекатывается обратно на спину, очень споро расправляется со своими штанами. Одно движение - и глухо звякает об пол пряжка ремня на отброшенных джинсах, а на нем из одежды остаются лишь трусы.
– Они, оказывается, синие...
– Что?!
– Резинка - оранжевая... А сами они синие... Я тогда же, на балконе, когда мы познакомились... заметила... резинка торчала из-под пояса... Думала, трусы оранжевые... забавно.
– Ты что...
– поворачивается на бок, подперев голову рукой, - думала о моих трусах?!
– Эээээ...
– а толку-то уже скрывать?!
– Да!
– А я-то надеялся, что ты думала о содержимом моих трусов...
– Бас!!!
– Что - Бас?..
– придвигается ближе.
– Я вот совершенно не в курсе, какое ты носишь белье... Но регулярно думал о его содержимом.
У нее перехватывает дыхание, от его слов и от того, как ловко он расстегивает пуговицу на ее джинсах.
– Пора посмотреть самому...
Рассмотреть Машины трусики ему не удалось - белье снялось вместе с джинсами. Маша осталась, в чем мама родила, а Бас снова выпал из реальности. Замер, будто даже дышать перестал. И лишь глаза жили своей жизнью - его тяжелый взгляд прошелся по ней, мимолетно мазнул по лицу, ниже плеч задержался, Бас как-то странно дернул щекой. Потом дальше, взгляд спустился ниже пупка, обладатель взгляда хрипло выдохнул. Потом еще ниже, к коленкам и снова метнулся наверх, смотрит, не отрываясь, и молчит.
– Бас?..
– дальше молчать под его взглядом уже просто невозможно.
– Блин, Машка, - он это не сказал - выдохнул.
– Ты такая красивая...
И он наконец-то накрыл ее собой.
Нереальный кайф приносит все. Его тяжесть, хотя он и опирается на предплечья, стараясь не ложиться на нее целиком. Его прерывистое дыхание, прямо ей на ухо. Его щека, прижимающаяся к ее, такая гладкая, что становится понятно - брит не более часа назад. Его влажные плечи под ее мятущимися пальцами.