Судьба всегда звонит дважды
Шрифт:
И то, как двигается его спина под ее скрещенными лодыжками. И как он растягивает ее, и как наполняет. И там, где они соприкасаются... и не только там, но и просто - там, где кожа к коже. Происходит какая-то диффузия, взаимное проникновение на клеточном уровне. Он просачивается ей в кровь, бежит по венам, и хочется, чтобы это движение было вечным. Чтобы он не останавливался.
Но все заканчивается. Он оглушает ее не удержанным стоном в ухо, спина вздрагивает, он пульсирует внутри. И тут же все становится обидно-обыденно.
Как горный ручей в ливень, глаза моментально набухают слезами. И умом она понимает, что глупо, но эмоции в кои-то веки берут вверх. Черт, ну почему так?! Ну откуда это чувство, что ее использовали, и все закончилось, не успев начаться?! Где ее всегдашние разумные мысли о том, что партнер сегодня хорош или, наоборот, не на высоте? Где спокойная, приятная расслабленность? Почему у нее такое чувство, что она вывернула наизнанку душу, а он просто трахнулся?! И вообще - зачем она поддалась, почему не остановила его?! Все испортила к чертям, и стало только хуже!
– Спасибо, Маш. Было офигенно.
Она говорить не может, комок в горле. Да и что ответить? Пожалуйста, обращайся? Она может лишь молчать и тихо слизывать сбегающие с губам слезы. Бас мягко притягивает ее к себе, прижимает к влажной груди. Его пальцы касаются ее лица, и в ту же секунду он стремительно отдергивает их, будто коснулся не соленой влаги на девичьих щеках, а кипятка. Приближает лицо, смотрит неверяще. Качает головой, отрицательно.
– Нет. Не может быть. Не может быть, чтобы я сделал тебе НАСТОЛЬКО больно!
– При чем тут... это?
– ей удается протолкнуть слова сквозь ком слез в горле.
– Тогда какого черта ты ревешь?!
А ей вдруг становится пофигу - кем он ее посчитает, что подумает. Она устала с собой бороться, а тут еще и с ним приходится...
– Так все закончилось... быстро... А я так долго этого ждала...
– в конце она не выдержала и совсем некрасиво шмыгнула носом.
– Долго ждала?! Вот врушка! А кто мне заливал, что мне показалось, там, в Канаде, а?
Она в ответ лишь повторно шмыгает носом. Капитуляция малого того, что полнейшая, так и еще и позорная.
– Маш, - он притягивает ее к себе плотно, обнимает крепко-крепко. И шепотом на ухо: - Дай мне пятнадцать минут, а? И все будет, и еще лучше, чем в первый раз. Ну, Маш? Пятнадцать минут? Даже, - его ладонь опускается ниже поясницы, сжимает упругую округлость - десять. Десять минут. Машенька, ну разве десять минут стоят того, чтобы из-за этого плакать?
Она не находится, что возразить, и лишь смущенно утыкается ему носом в шею.
Спустя продекларированные то ли десять, то ли пятнадцать минут Маша выяснила, что целоваться Бас умеет по-разному. И в разные места...
И не то, чтобы так ей делали впервые. И не то, чтобы она стеснялась раньше. Но ТАК она себя никогда не вела. И ноги так не раздвигала, и не прогибалась так под чьими-то поцелуями. И пальцы так плотно давят на его затылок. Никаких мыслей в голове. Только собственное громкое дыхание... его губы... и от них кверху... волнами. Дрожь, тепло, потом совсем горячо... А потом - оргазм. Нет, даже не так. ОРГАЗМ. Мир перестает существовать на какое-то время.
– Маш?..
– Ммм...
– Тебе было хорошо?
– Ммм.
– Ты можешь какой-то другой звук издать?! Кроме "ммм"?
– Ммм...
– Маша!!!
Она с трудом приоткрывает глаза. Хотя его не видит - Бас обнимает ее сзади.
– Васька, я отключаюсь...
Почему с губ сорвалось это имя, вместо привычного "Бас" - непонятно. А думать об этом нет сил. Но Бас на это тоже не обращает внимание. Его беспокоит другое.
– Что значит - отключаюсь? Ты что - спать собралась?
– Ммм...
– Маша! Какое "спать"?! А как же я?!
Его слова очень недвусмысленно подтверждает твердое и горячее, что прижимается к ней ниже спины. Но все равно... глаза закрываются сами собой.
– Вась, извини... Я засыпаю...
– Так! Я понял! Можешь делать все, что тебе угодно, - под эти слова он деловито шуршит упаковкой фольги, и ведь явно не конфету разворачивает!
– Ты можешь спать, и даже храпеть, а лично я буду...
– одно плавное движение - и он уже внутри, - трахаться!
– заканчивает сердито.
С ее губ помимо воли срывается вздох удовольствия. Он подсовывает одну руку под нее, накрывает в момент налившиеся тяжестью груди, своими длиннющими пальцами прихватывает и без того растревоженные его предыдущими прикосновениями соски. Двигаться начинает, медленно, неспешно. И на ухо, тоном, за который его сиюминутно хочется придушить:
– Спокойной ночи, Машенька. Спи сладко.
А ведь действительно - сладко... И когда она начинает двигаться ему навстречу и тихонько постанывать...
– Что, Маруся, не спится?
Она прибьет его потом, после...
– Ну, раз ты все равно не спишь, Маша...
Подхватывает ее бедро, закидывает на свое. А потом, пальцами - туда, где раскрыто и раздвинуто. Маша охает, пытает опустить ногу, он не позволяет.
– Не надо!
– Почему?
– палец начинает двигаться - легко и так же неспешно.
– Тебе же понравилось?..
– Бас!.. Ну я же...
– как сказать?! А пофиг, прямым текстом, стесняться уже все равно поздно!
– Ну, я же... кончила... там сейчас... не очень... приятно...
– все равно говорить об этом как-то... неловко.