Судьба
Шрифт:
Кхурская делегация остановила своих коней и с трудом скрываемым удивлением наблюдала за приближением хана лэддэд. Вместо серебряной или золотой короны на Гилтасе был венок из зеленого плюща. Когда он остановился, юноши также остановились, вызвав тихую волну по всей длине цветочного навеса.
«Приветствую, Великий Беседующий! Да продлится твое правление тысячу лет!» — крикнул Хаккам.
«Ох, не так уж это и долго», — добродушно ответил Гилтас, обращая кхурскую гиперболу в слабое напоминание о большой продолжительности жизни эльфов. Хамарамис с Таранасом с трудом сдержали улыбки.
Несколько сбитый с толку, Хаккам моргнул, но продолжил.
«Здоров ли ты, Великий Беседующий?»
«Вполне. Как поживает мой друг, могущественный Сахим-Хан?»
«Хан Всех Кхурцев радуется страху своих врагов!»
«Несомненно. Какие новости вы принесли, генерал?»
«Могущественный Сахим-Хан велел мне сообщить тебе, что когда высоко в небе появились осенние звезды, он выпроводил неракского посла и всех его наймитов».
«Хорошо!» — произнес Хамарамис. Гилтас взял долгую паузу, прежде чем ответить, молча упрекая генерала за несвоевременное высказывание, а затем справился у Хаккама, что подтолкнуло к этой высылке.
Человек нахмурился. — «Хорошо известно, что люди из-за гор давно строили заговор против нашего августейшего хана. Ваше Величество несколько месяцев назад прислало моему повелителю доказательство этого».
Гилтас не имел вестей от Робина, преуспел он или потерпел неудачу в своем посольстве хану. Он был рад узнать, что охотник за головами доставил послание жрицы.
«Да», — милостиво сказал он. — «Много месяцев назад».
Хаккам навалился на луку седла, хмурясь на скрытую критику. — «Корни взяточничества и вероломства были глубоки. Верным вассалам хана потребовалось время, чтобы вывести всех на чистую воду».
Гилтас передал свои поздравления Сахим-Хану и его преданным защитникам. — «Это все?» — спросил он.
Сорок кхурских лордов заерзали в седлах. Очевидно, это было не все, что прибыл сказать Хаккам, но у него явно были сложности с подбором слов. Наконец, он сказал, — «На юге нашей страны разгорелось восстание. Племена сплотились вокруг своего вероломного лидера».
Многие из присутствовавших эльфов тотчас подумали о Портиосе. Но тот отправился в Квалинести. Он не должен был и близко быть рядом с Кхуром.
«Кто этот лидер?» — спросил Гилтас.
«Тот, кто был Шоббатом».
Несмотря на свое удивление, Гилтас аккуратно отметил эту фразу: не «Наследным Принцем Шоббатом», не «Его Высочеством», а просто «Шоббатом». Он выразил сожаление таким поворотом событий, сказав: «Семейные раны всегда самые глубокие».
Хаккам вытащил из латной рукавицы короткий скрученный свиток. Таранас подъехал вперед, чтобы передать его Гилтасу.
«Мой повелитель, могущественный Сахим-Хан, предлагает союз. В этом документе его условия. Если Великий Беседующий сочтет нужным прочесть…»
«Сочту». — Гилтас сунул свиток за пояс. — «Когда сделаю это, я дам вам свой ответ».
Он отвернулся. Носильщики навеса развернулись кругом. Хамарамис с воинами развернули коней, и вся свита отбыла путем, которым пришла. Кхурцев оставили разозленными. Все, что мог сделать Хаккам, это отвести свою делегацию обратно за незаконченные стены, где они разобьют лагерь и будут ждать ответа Беседующего.
Гилтас в одиночестве вернулся в свою палатку — не большое открытое строение, в котором он решал повседневные государственные дела, а меньшее жилище, служившее его личными покоями, пока, когда-нибудь, не достроят новый дворец. По собственному декрету Гилтаса, фокус строительства в Инас-Вакенти вместо дворца был на более скромных строениях. Для него было гораздо важнее, чтобы у его народа была прочная крыша над головой. Когда с этим закончат, тогда возобновят работу над королевской резиденцией Беседующего.
Внутри он обнаружил откинувшуюся в складном кресле Кериан. Ее лицо обрело румянец, а волосы достаточно отросли, чтобы задевать плечи. Ее беременность была хорошо заметна, и она не побеспокоилась попытаться встать, когда он вошел.
Беременность продвигалась намного быстрее обычного. Трусанар считал, что Великая Перемена каким-то образом ускорила процесс. Все эльфийки в Инас-Вакенти, бывшие беременными, продвинулись в процессе намного дальше, чем обычно. Странно, но популярным мнением было, что души потерянных из-за блуждающих огоньков воинов возвращались в тела новорожденных. Кериан открыто насмехалась над такими идеями, но не Гилтас. Его собственные потери были достаточно серьезными, чтобы он никогда не отказывал в утешении другим. Он знал, что до конца своих дней будет горевать о смерти матери и Планчета.
«Как там старина Хаккам?» — спросила она, неловко ерзая в кресле.
«Пиратствует, как обычно».
Гилтас подошел к маленькому буфету и налил им обоим немного фруктового сока. Протянув ей чашку, он вытащил свиток из-за пояса. — «Он дал мне это. Сахим хочет альянса. Восстание Шоббата продвигается успешно».
«Что собираешься делать?»
Он сел лицом к Кериан и положил руку ей на живот. — «Поговорить со своим сыном».
«Мы не знаем, что это будет мальчик».
«Трусанар так сказал». — Гилтас закрыл глаза. — Привет, сын. Как ты сегодня? Если в порядке, дай нам знак.
Общался или нет Гилтас с их ребенком, малыш довольно энергично пнул мать. Открывая глаза, Гилтас широко улыбался. Кериан отпихнула его руку, но скупая улыбка коснулась ее лица.
«Прекрати учить ее дурным привычкам». — Снова становясь серьезной, она добавила. — «Ты помнишь о нашей сделке?»
Он вздохнул. — «Ты все еще собираешься заставить меня придерживаться ее?»
«Да!»
«А как же наш ребенок? Ты так легко сможешь оставить его одного?»
«Одного? Гил, десятки эльфов будут бороться за шанс ухаживать за ним!»
«Ребенку нужна его мать».
«И его отец. И родина».
Это был старый спор, вновь получивший актуальность из-за потока новостей с запада. От Эльханы пришла весточка, что революция в Квалинести застопорилась. Армия Освобождения в разгар лета высадилась на восточном берегу и направилась в глубь страны, быстро разрезая страну надвое. Армию Самувала вытолкали через границу обратно в Абанасинию. Казалось, это конец бандитского правления, но местные неракские силы контратаковали к югу от реки Ахланлас, снимая осаду и освобождая армию Самувала. Разгорелась порочная война взад-вперед: одна из сторон брала город лишь для того, чтобы уже на следующей неделе потерять его. Центральный Квалинести стал необитаемым, полный покинутых деревень и разграбленных ферм. Безжалостный тупик был не выгоден никому, тысячи солдат Самувала наряду с эльфами сражались с голодом. Кериан была полна решимости присоединиться к борьбе, и она заключила сделку с Гилтасом. Как только родится ребенок, она улетит в Квалинести. Он согласился, веря, что когда действительно придет это время, она не сможет оставить их ребенка. С тех пор он не переставал бранить себя за глупость. Когда вообще Львица демонстрировала нежелание присоединиться к борьбе, чего бы ей это ни стоило?