Судьбе наперекор
Шрифт:
— Дома поем,—спокойно отозвался Иван.—Давайте ближе к делу.
— Хорошо,— согласился Петр Петрович.— Тебе нужно будет вылететь в Приморье...
— Не получится,— прервал его Иван.— Не те у меня документы, чтобы самолетом летать.
— Пусть это будет твоя самая большая печаль, Ванюша,— отмахнулся Петр Петрович.— Сделай два комплекта фотографий для обычного и загранпаспорта, отдай мне и скажи, на какие имена тебе документы нужны, остальное уже не твоя забота — будут готовы самое позднее на второй день. Одни тебе будут для жизни, а вторые — для работы. Так
Спокойно выслушав все, что ему рассказал Петр Петрович, Иван задал несколько уточняющих вопросов:
— Сроки?
— Не горит, но и тянуть с этим тоже не хотелось бы.
— В течение двух недель устроит?
— Более чем.
— Хорошо,—Иван кивнул.—А как убрать? В этом смысле какие-то пожелания есть?
Вот тут Петр Петрович задумался: с одной стороны, очень лестно было бы, чтобы все понимали — пошел против него, так получи что-то особенное, что ни с чем другим не спутаешь, чтобы знали — это он наказывает за непослушание. А с другой стороны — врагов и так немерено, к чему их число увеличивать? Но победило тщеславие.
— А у тебя есть какой-нибудь фирменный стиль? — спросил Петр Петрович и получил в ответ взгляд, которым шеф-повар дорогого ресторана смотрит на клиента, поинтересовавшегося, а сможет ли тот приготовить яичницу-глазунью.— Да... — хмыкнул он.— Кажется, я что-то не то спросил...
— Да нет, Петр Петрович,— спокойно сказал Иван.— Просто вы, видимо, еще не решили для себя, что для вас важнее: быть или казаться. Но у вас еще есть время — документов-то у меня пока нет. Поэтому подумайте и заказывайте, что вы конкретно хотите.
— А ты что, действительно, как говорил Стас, все сможешь? — с некоторым недоверием спросил Петр Петрович, но, взглянув в совершенно пустые, холодные глаза Ивана, осекся.—Извини, Ванюша. Старею... Говорю не то... Прости... Давай так договоримся: ты привези мне фотографии, а, пока паспорта будут делать, я и подумаю. А сейчас возьми деньги и... Ты ведь, наверное, не один живешь? Вот я и хочу твоим гостинцы передать.— Иван хотел возразить, но Петр Петрович остановил его: — Не обижай старика — от души предлагаю. Ты думаешь, я не понял, что не для себя тебе деньги нужны? Понял. Беда у тебя, вот поэтому ты и согласился мне помочь. Ради себя самого ты бы на это не пошел. Я ведь всех, кто хоть что-то в этом деле умеет, знаю, так что не остался бы ты незамеченным, даже если бы хоть раз засветился. Прости, если о чем-то неприятном напомнил, только не хочу я, чтобы между нами недомолвки были. Не обиделся?
— Нет,— задумчиво сказал Иван.— И спасибо.
— Вот и хорошо,— Петр Петрович улыбнулся.— Пошли на кухню, сейчас Настена твоим гостинцы соберет. То-то мои орлы удивятся, нас вдвоем увидев! Как же ты все-таки сюда проскользнул, а? — Иван только чуть улыбнулся.— Ну, не хочешь — не говори.
Увидев хозяина, выходящего из кабинета вместе с Иваном, который по-прежнему держал в руках Вальтер, сидящий около дверей мужчина чуть сознание не потерял.
— Шеф ! — ошеломленно вскрикнул он.— Да
— Все нормально,—успокоил тот охранника, забирая назад свой пистолет и опуская его в карман.— Выше головы не прыгнешь! Вам с ним не тягаться! И не старайтесь!
На кухне хозяйничала крупная, уж немолодая женщина самого грозного вида, которая некогда была настоящей красавицей, не растерявшая с годами свою привлекательность.
— Настасья! — позвал ее Петр Петрович.— Собери-ка для хороших людей чего повкуснее! Да побольше! Побольше!
Женщина оглянулась и на мгновение встретилась глазами с Иваном. В ее лице ничего не изменилось, но она тут же поставила на стол блюдо с пирожками и, кивнув на него Ивану, приказным тоном сказала:
— Пока не съешь, никуда не пойдешь! — и, повернувшись к Петру Петровичу, бесстрашно заявила: — И ты хорош — гостей голодом моришь! И чаю ему налей!
— Я не голоден,— попытался отказаться Иван, но она в ответ только хмыкнула:
— Ага! Уже вижу! Это так заметно, что прямо в глаза бросается! Сядь и ешь!
— Садись, Ванюша! — рассмеялся Петр Петрович.— Спорить с ней бесполезно!
— И опасно! — добавила она, доставая из шкафа большую сумку и направляясь с ней к огромному холодильнику.
Что-то дрогнуло в лице Ивана, и он, покорно сев к столу, стал пить чай с пирожками вместе с присоединившимся к нему хозяином дома. Когда сумка была набита доверху, Петр Петрович, застегивая на ней молнию, сказал:
— Ну, на первое время хватит. Значит, жду тебя с фотографиями. Только... — тут он не выдержал и расхохотался.—Очень тебя прошу, входи в следующий раз в двери, не развивай в моих людях комплекс неполноценности.
— А заодно оставить свою фотографию на память всем тем, кто за этим домом наблюдает? — спокойно поинтересовался Иван.— Или вы думаете, что вас без присмотра оставили?
— Какой же ты умница, Ванюша! — сразу став серьезным, сказал Петр Петрович.—Ты прав! Тебе это ни к чему! Входи и выходи так, как тебе удобно, а там мы что-нибудь придумаем. Только сейчас-то ты как выйдешь? С такой тяжестью? — он кивнул на сумку.
— А давайте я его отвезу? — предложил стоящий в дверях кухни Стас.— Он в гараже на заднее сиденье машины ляжет, там его никто и не заметит.
— Хорошо,— кивнул головой Иван.
В гараже он поставил сумку, действительно тяжести почти неподъемной, на заднее сиденье и там же прилег сам. Машина выехала из ворот и начала петлять по переулкам. Когда она остановилась, Стас сказал:
— Все, можно перебираться вперед,—и Иван, не выходя из машины, ужом проскользнул на переднее сиденье.— Куда ехать?
— Долго ехать придется,— предупредил его Иван.
— Так и ночь впереди не короткая.
— Ну, тогда двигай по Ярославке.
— По Ярославке, так по Ярославке,— согласился Стас.
Километры Ярославского шоссе наматывались на колеса машины, а сидящие в ней мужчины изредка перебрасывались короткими фразами.
— Слушай, Стас,— неожиданно спросил Иван,— а тебя кошмары никогда не мучили? Никогда не вспоминалось все это?