Судьбы и сердца
Шрифт:
До чего же рада, что нашла.
Я ведь нынче даже не спала,
Вот тревожно как-то и тревожно.
Словно сыч уставилась во тьму
И не сплю. Себя не укоряю,
Но причину так и не пойму.
— А теперь-то знаешь почему?
— А теперь как будто понимаю.
Завтра ты идешь на огневую?
— Нет, наверно, не пойдет никто.
— Не шути. Я знаю.
— Ну и что?
Ведь не с прошлой пятницы воюю!
С ревом пролетев над
Грохнул за оврагами снаряд.
И, тряхнув испуганно плечами,
Сад рассыпал белый снегопад.
— Можешь ехать. Ну и шут с тобой!
— Тоже мне веселое напутствие.
— Нет, прости. Я глупая… Постой…
Но сейчас прошу вот всей душой,
Я ведь не шутила о предчувствии.
Понимаю, чушь и ерунда.
Я сама ругать себя готова,
Ничего не будет никогда!
Но послать ведь можно же туда
Ну хоть раз кого-нибудь другого?!
Вроде улыбнуться попыталась,
А потом упала на плечо
И впервые горько разрыдалась
Как-то вдруг по-детски, горячо.
Ни от горя, ни от резкой фразы,
Ни от злых обид или похвал,
Никогда нигде еще ни разу
Я тебя в слезах не заставал.
Замолчала, руку отвела:
— Погоди, не утешай, не надо. —
Улыбнулась повлажневшим взглядом.
— Видишь, вот и Шура не скала.
От пригорка к морю — две дороги.
На поселок издали взгляни —
Словно путник, вытянувший ноги,
Сунул в воду голые ступни.
Две дороги — разные пороги,
За спиной двадцатая весна,
Две дороги у войны в залоге,
И бог весть какая суждена…
Но какие б ни гремели грозы,
Шурка, Шурка, светлая душа,
С этою улыбкою сквозь слезы
До чего ж была ты хороша!
— Ты скажи мне честно, как бывало!
Даже жизнь до ярости любя,
Ты б в огонь когда-нибудь послала
Ну хоть раз кого-то за себя?
Я спросил. И ты молчала хмуро.
Ах, как долго мучился ответ.
— Хорошо… Ну, вероятно, нет…
Но пойми!
— Я понимаю, Шура.
Ты мой самый задушевный штаб.
Только что нам краешек передний!
А к тому же ведь последний залп.
Понимаешь, самый распоследний!..
Годы, годы… Рыжий листопад,
Голубые зимние метели,
Где сейчас тот яблоневый сад
В шрамах от пожаров и шрапнели?
Может, сгинул в душный суховей
Или стал ворчливее и гуще,
Только вечно в памяти моей
Он все тот же: юный и цветущий!
Вот и нас с тобою, вот и нас
Вижу вдруг взволнованно и четко:
Эту грусть тревожно-серых глаз
И слезинку возле подбородка.
Вижу пальцев легкую печаль,
Гладящих мне голову и руку,
И морскую, ветровую даль,
Словно предвещавшую разлуку.
Встала. Взглядом обежала сад.
— Ох и яблок тут, наверно, зреет!
Жаль, нельзя вот так: цветы белеют,
А под ними яблоки висят…
Ну пора. Но поимей в виду,
Завтра я приду на огневую.
Что смеешься? Думаешь, впустую?
Да хоть в ад упрячешься — найду!
Я смотрю, как ты мне улыбаешься,
И отнюдь не ведаю сейчас,
Что в душе ты навсегда останешься
Вот такой, как в этот самый час,
Как стоишь ты, глаз не опуская,
Словно бы задумалась о чем,
Тоненькая, светлая, прямая,
С яблоневой веткой за плечом…
Я смотрю и даже не предвижу,
Что ни глаз, ни этого лица
Никогда уж больше не увижу,
Никогда… До самого конца…
Надо бы листок перевернуть,
Но сейчас, в последнюю минуту,
Я не в силах, кажется, шагнуть
И все медлю, медлю почему-то…
На душе щемящая печаль,
Был иль нет я в юности счастливым,
Только нынче, вглядываясь в даль,
Мне до боли расставаться жаль
С этим днем весенним и красивым.
И пока не опустилась тень,
Тщусь запомнить все его приметы.
Ибо это мой последний день,
Полный красок, облаков и света…
Жизнь не ждет. Она торопит в путь.
Ах, как было б славно, вероятно,
Если б каждый почему-нибудь
Мог хоть раз свой день перевернуть,
Словно лист тетрадочный, обратно…
Ну да раз нельзя, так и нельзя!
Было все обычным: огневая,
Рев машин, хорошие друзья
И в дыму дорога фронтовая.
Враг, пока не наступил рассвет,
Бил всю ночь, снарядов не жалея,
И разгрохал нашу батарею,
А у друга, у соседа — нет.
Значит, было до зарезу надо,
Чтоб напор пехоты не ослаб,
Передать товарищу снаряды
И рвануть наш знаменитый залп.
Сделать быстро, точно по часам,
И расстаться с краешком передним.
Но комбат, как в море капитан,
Пусть хоть смертью пахнет ураган,
Все же сходит с мостика последним.
И уж вспоминать так вспоминать:
О дороге в огненной завесе,
О пехоте, что не может ждать,
И о том и о последнем рейсе…
Как с шофером в грузовой машине
Сквозь разрывы мчались напролом