Судьбы, как есть
Шрифт:
— Центробанк — молодец! — они смогли жить нормально до кризиса и во время кризиса. Так должно быть для людей везде.
Но лучше Артем не видел. Прекрасный вход, охраняемая стоянка, охрана с собаками, на заборе видеокамеры, освещение по всему периметру и светло, как днем, на всей территории городка. Номер на двоих со всеми удобствами, с лоджией, телевизором, холодильником, шикарными кроватями, все подобрано в хорошем стиле, чисто, просто и комфортно. А какая столовая, ну просто элитный ресторан, бар, бильярд, концертный зал, спортивный, тренажерный, сауна, огромный бассейн на четыре дорожки и обслуживание, как у немцев: «Битте! Дритте», — и с улыбочкой доброжелательной. Врачебные кабинеты, массажные, физиотерапевтические, а главное — опытные
Что интересного надо отметить — в таком Доме отдыха отдыхают от больших начальников до слесарей и уборщиц центробанковской системы, а отношение к разной категории одинаковое.
Когда они в последний вечер проходили по очищенным от снега до асфальта дорожкам, то больше молчали. Они смотрели на заснеженные сосны и ели, на круглые фонари и усыпанную разноцветными гирляндами елку у входа в главный корпус и думали о том, как не хочется уезжать из этого места. Одно неизменно будоражило душу, это свидание с могилкой, почти две недели, целых полмесяца они не приезжали к тем, кого похоронили под двумя крестами и толщей земли в красивых убранных гробах, молчаливых и бледных в красивых платьях. Только зять Тьерри лежал в закрытом гробу, обгорелый, без кожи на лице и глазах. Бедный мальчик, как же ему было больно, как же ему было, наверно, страшно, когда он понял, что могут сделать с его любимой женой и дочерью преступники.
Светились окна номеров, и вдруг пошел тихий и крупный снег, который до утра запорошит их следы, а завтра после завтрака они уедут из этого «рая», уедут домой, где их ждет внучка Ирина и собака пекинес Джемма — любимица покойной Лизочки и конечно самого Артема. И это была еще одна причина уезжать туда, где тебя ждут. Артем надеялся на то, что сможет взять дело на контроль. Но, я тебя, дорогой читатель, хочу пока разочаровать с ожидаемыми изменениями в позитив.
Хмелюк.
В начале марта Артем узнает от Ковердова адрес, телефоны нового следователя и сразу едет к нему знакомиться. Едет не один, а с Людмилой и Ириной, так как когда состоялся разговор по телефону, то старший следователь по особо важным делам сразу попросил чтобы приехал кто-нибудь, кто помнит, какие носила украшения Ольга и какова была их стоимость.
Артем в этом почти не разбирался и взял с собой Людмилу и Ирину, которые знали и видели все украшения Ольги.
Старший следователь следственного комитета по особо важным делам, подполковник юстиции Хмелюк Савелий Владимирович встретил их по-доброму и даже как-то излишне доброжелательно. Это был высокий, хорошо упитанный мужчина, в нем чувствовался не только лишний вес, но природная сила.
Он в меру улыбался широкой улыбкой. Но его заостренный нос и юркие глазки говорили о его целеустремленности и настырности, чуть одутловатые скулы розового цвета наводили на мысль излишнего употребления алкоголя. Однако он производил впечатление уверенного, бывалого, хваткого следователя.
В процессе беседы оказалось: больше всех ему помогла Ирина, которая, оказывается, хорошо разбиралась в ювелирных изделиях и обладала отличной зрительной памятью. Она и Людмила сразу опознали кулон с цепочкой, который носила Оля, и который забрали оперативники у любовницы Мормурадова. Они также узнали Ольгин телефон «Сони Эриксон». После этой работы Артем стал задавать вопросы следователю, который был еще молод, лет ему было 35–36. Несмотря на то, что он производил хорошее впечатление, при разговоре Артем стал разочаровываться в самой целенаправленности его работы. Несмотря на его цепкую память, Шмелев почувствовал, что дело следователем изучено поверхностно.
— Савелий Владимирович, вы были у Мормурадова? — спросил Артем.
— Пока нет, но у него был оперативник, — сказал следователь.
— Как результаты?
— А никак. Не хочет он с нами разговаривать. Да он нам и не очень-то нужен со своими признаниями. И я Вам скажу, это серьезный рецидивист, боксер. Может быть, это все он один и совершил. У нас на него имеется материала, уже по самую вышку.
— Вы хотите сказать, что главное — это подготовить все для суда? — спросил осторожно Артем.
— Вы совершенно в копеечку угадали, Артем Викторович, — улыбаясь, сказал следователь. — Это главное направление.
— А как же те, что помогали убивать, сбывать краденое? — говорил Артем и начинал понимать, что цель в этом деле не изменилась — надо засадить Мормурадова по полной, сдать дело, а там все по плану, а в плане у следователя было еще три дела.
— Скажите, а оперативник, который работает с Мормурадовым, использовал ли он семейные и психологические моменты отношений с его родственниками? Кто для него наиболее дорог, перед кем ему будет неудобно признаться о содеянном и какие, наконец-то, у него есть слабые стороны. Он в Бутырке уже восьмой месяц сидит, и там его в камерах приветствуют за то, что он проходит в подозрении на жесточайшее убийство. Кроме того, там ведь работают местные оперативники? Что, все такие немощные? — допытывался Артем.
Шмелев ждал ответа от следователя и понимал, насколько трудно будет своротить запущенную машину правосудия только на суд одного подозреваемого.
Всем своим видом, движениями, разговором, на первый взгляд, очень доброжелательными, Савелий Владимирович все-таки давал понять, что все будет так, как он поведет дело, а от этого у Артема росло чувство осторожности и напряжения.
Хмелюк отвлекся от компьютера, внимательно взглянул на потерпевшего, которым в его кабинете являлся Артем Шмелев, и произнес:
— Не стоит тратить драгоценное время на родственников, и так все ясно. Молчит Мормурадов, это его право.
— Но позвольте спросить, кажется, у него есть брат и даже имеющий Российское гражданство. Не попробовать ли нам что-то через него? Да, а сколько их было братьев в семье? Где всё досье на него, собранное за восемь месяцев?
— Я так, навскидку, не скажу, — быстро отреагировал на последний вопрос Хмелюк.
— Опять двадцать пять. Вы извините, но прошлый следователь с ЦАО так и не мог мне внятно сказать о семействе Мормурадова, и даже, сколько лет его матери, — начиная злиться, высказал свое наступающее негодование Артем. — Почему я должен узнавать через свои связи и за деньги?
Следователь молча встал из-за стола, подошел к сейфу, достал один из томов дела и стал переворачивать листы. Найдя нужную страницу, поднес и положил перед Артемом.
Это был допрос матери Мормурадова, который прислала из Узбекистана местная Джизакская милиция по запросу еще следователя Ковердова.
Изучив более десяти страниц, теперь Артем только через 11 месяцев смог узнать состав семьи Мормурадова из официальных документов, хотя бы со слов матери Мормурадова. Однако к тому времени на родственников Мормурадова у Шмелева был полный набор. Почему следователи не придают этому значения? А потому, что незачем им напрягаться по развязыванию языка Мормурадова, а то расскажет про своих сообщников, а потом возись еще и с ними. Допросы, слежки, обыски, а сколько бумаг надо оформить! То, что сообщники были, сомнений ни у кого не было, но понимать их причастность к убийству кому-то очень не хотелось. А кому? Одни вопросы.