Судьбы, как есть

Кочергин Владимир Викторович

Людмила до прихода Тьерри часа четыре не выходила с кухни. Ей тоже хотелось угодить, в первую очередь дочери, а во вторую показать, на что способна Олина мама на кухне, и она приготовила разные салаты, манты по-узбекски. Провались бы они сейчас пропадом, думал Артем, все, что связано с этой нацией напрягало его до боли в висках, хоть он и понимал, что в семье не без урода. Что нация тут ни при чем. Русские, узбеки, таджики — какая разница, у убийц одна национальность, преступник — бандит.

Пили французское

вино, Тьерри рассказывал про свою учебу в Канаде, работу в Польше, и особенно они нашли с Артемом общий язык, затронув войну 1812 года. Тьерри хорошо знал историю, он читал «Войну и мир», «Анну Каренину», ему нравится фильм «Офицеры», он смотрел киноэпопею «Освобождение». Это был в целом высоко эрудированный человек.

В конце вечера Артем понял, почему этот не спортивного типа человек, порой даже чем-то походивший на Пьера Ришара, выказывал свое уважение к русской нации, ему нравилась Москва. Он честно говорил о том, что его раздражает в России — это страшный бюрократизм и взяточничество. Надо обязательно кому-то и что-то дать — говорил, улыбаясь, Тьерри.

— Был ли он когда-то женат и есть ли дети? — полюбопытствовал Артем.

— Нет, детей нет, женат не был. А когда я впервые увидел вашу дочь, эту русскую красавицу, — он лукаво глянул на Ольгу и добавил, — то ни одной женщины и девушки нет на земле, которая могла бы мне так понравиться. Ваша дочь умная красавица, она хороший торговый представитель. Когда ее не бывает на работе, то для меня это черные дни.

Француз, конечно же, не говорил по-русски чисто. Да и кто из русских-то правильно говорит. Тьерри искажал слова, но в целом было все понятно, что он хотел сказать. В целом вечер удался.

Оля сидела и с нескрываемым любопытством смотрела на беседу отца и француза. Все понимали, главное — это Артем Викторович. Если он заартачится, то будет трудно, но он все больше втягивал в разговор Тьерри и понимал, что находит с иностранцем общие темы для разговора. «Да и что такого, не смотрины же и не сватовство», — думал Артем. На улице в тот день стоял жуткий холод, под 30 градусов. Когда они вдвоем с Тьерри стояли на остановке и ловили машину, то Артем нашел во французе и еще одно положительное качество — замерзая в своей, не очень зимней, курточке и фуражке, он ни разу не пожаловался, а только улыбался, притоптывая и потирая замерзшие руки.

— Да, этот парень ради любимой пойдет на все, хоть и не все будет иметь для этого.

Когда подошла машина, то Артем сказал водителю:

— Командир, доставь этого человека в центр, он скажет, куда, и просьба, без обдирания и подсадки кого-либо по дороге. Я полковник милиции, а это наш друг и очень важный для нашей работы человек.

— Вы не беспокойтесь, товарищ полковник, я сам бывший военный, в запасе сегодня, капитан. Все будет нормально, — сказал, наклонившись в сторону двери, куда влез Тьерри, водитель «Фольксвагена» № 277.

Тьерри тряс своей замерзающей рукой руку Артема.

— Спасибо огромное за вечер. Я теперь понимаю, почему вас так любит ваша Олюшка.

Для Артема это стало началом отсчета времени до страшной трагедии, но этого он тогда и до 20 апреля 2009 года не знал. В ту морозную ночь он мог повернуть все по-другому. Он стоял чуть под хмельком и улыбался, махая рукой вслед уходящему «Фольксвагену», а вслух сказал:

— А что, парень нормальный, с хорошими понятиями и манерами — похоже, наш человек, хоть и француз! Это Олин выбор. Выбор его любимой Олюшки.

Оля. Сон Людмилы.

Так и не сомкнул больше своих глаз Шмелев. Этот страшный сон со змеями, с зовом Лизы, с постоянной настойчивостью прокручивался в его мозгах.

Телевизор показывал утренние новости на первом канале.

Вдруг Артем услышал стоны и всхлипывания из соседней комнаты. Он встал и устремился в спальню. Там на кровати сидела Людмила и, обхватив голову руками, рыдала, обливаясь слезами.

— Люда, что случилось? — спросил Артем.

Людмила сквозь плачь, еле слышно, сказала:

— Я видела Олю во сне. Понимаешь, я видела и чувствовала Олю, — и она снова зарыдала.

— Успокойся, пожалуйста, давай я тебе накапаю успокоительных, — и Артем пошел на кухню.

Вернулся с кружкой, в которой была успокоительная жидкость. Людмила выпила ее и чуть потише продолжала плакать, вытирая слезы своим платком.

Артем молча сел на пуфик и, подперев рукой голову, сказал:

— Ты попробуй все-таки успокоиться, а что тебе приснилось?

Артем знал, что сон легче рассказать, чем носить его в своем сознании и пытаться понять, почему он приснился, к чему бы это. Тем более, если Артему несколько раз Ольга снилась, то Людмиле отчетливо, чтобы можно было видеть и чувствовать, Оля не снилась. Он снова повторил свою просьбу, понимая, что приснилось жене что-то очень трогательное и нежное, а когда она окунулась в реальность, то страх парализовал все ее существо, все клетки мозга и тела. Да и что интересно, он ведь тоже сегодня видел сон. Правда, Олю он не увидел. У него вообще какой-то был ужасный сон.

Артем уже не в первый раз представил картину после того, как просмотрел допрос Гарисова. Оля голая сидит на диване, руки связаны за спиной, она просит, умоляет отпустить их с Лизой. Она еще не знает, где Тьерри, она не знает, что ее муж уже мертв и лежит в ванной с пакетом на голове, полным крови. Бедная девочка надеется на положительный исход. Она пытается разговорить этих «торпед» — убийц после того, как они вытащили у нее кляп изо рта. Она спрашивает, где ее муж, на что получает ответ: