Судьбы, как есть
Шрифт:
Артем разыскал Сергея Дмитриевича. Он был неразговорчив, выйдя за здание прокуратуры и, присев с Артемом на старенькую скамеечку сказал:
— Вот такие дела, Артем. Вынудили написать рапорт на уход. Все повязано. Зам так за все взялся… Начальник глаза закрыл. Я упирался. И вот результат, — говорил о чем-то, не совсем понятном Артему, Казанцев.
Артем только понял четко, что за правду Сергея Дмитриевича подставили и вынудили уволиться. И это как-то не укладывалось в его понятия о чести и правосудии.
— Так
— А что делать? Все по плану. Езжай и поступай, — закуривая и опустив глаза, тихо сказал Казанцев.
— Но, а как же Вы?
— А я-то тут причем, Тёма?
— Нет, я хотел сказать, как это милиция без таких, как Вы? Вы ведь, сколько я Вас знаю, семьи-то не видели. За один год, а сколько дел разоблачили, звание капитана получили, такое дело раскрыли, и все под хвост коту? Это что я там буду делать в такой милиции?
— Бороться будешь.
— Так же, как Вы? Только с кем?
— А, может, у тебя и получится. Я бы хотел, чтобы получилось.
Потом Казанцев как-то вдруг быстро свернул разговор, сославшись на занятость и, прощаясь, сказал:
— Артем, ты отличный малый, ты, как я в зеркале, я тобой горжусь, но идти в милицию теперь не настаиваю. Сам решай. Но помни, что бы ни случилось в твоей жизни, не предавай друзей и честь. Честь имею! — сказал капитан, пожав крепко руку Артема, и его сутулая, но крепкая фигура скрылась в здании прокуратуры.
В то время Артем еще толком не понял о чести ничего, но он понял тогда, что в милиции может работать не каждый, это уж точно.
В Широкую Падь, сдав экзамены и получив аттестаты о среднем образовании, ребята отправились вшестером и из десяти запланированных дней пробыли всего шесть. Артем узнал по телефону от отца, что его друзьям пришли повестки из военкомата на убытие в город Омск для поступления в военное училище, так как на них в военное училище документы были отправлены еще по весне, после последней медкомиссии. В город шли морем на «Алябьеве». Лунин и Артем сидели на корме катера.
— Понимаешь, Артем, — первым заговорил Лунин, — я бы не хотел расставаться с тобой. Если мы с Вовкой Шариным поступим в военное училище, то разбегутся наши дорожки, как корабли в море. Артем, особого желания у меня идти в военку-то и, нет. Шарин накидал рапорт, а за ним следом и я, ты ж тогда отказался рапорт писать. Вовка Шарин думал, что и ты с нами поедешь, а ты вон в ментовку собрался. Не думал я, что это у тебя так серьезно.
— Было серьезно, — сказал Артем.
— Почему было?
— Понимаешь, у Сергея Дмитриевича неприятности, и он уже в нотариусе работает.
— Да ты что! Выгнали, что ли? — удивленно спросил Лунин.
— Сомнения у меня появились по поводу Иркутска, да и от вас отрываться неохота.
— Слушай, Артем, а давай с нами? Не поступишь в училище — оттуда в Иркутск рванешь.
— Да кто меня так пустит? Надо документы оформлять. Нет, уже поздно.
— Да брось ты. У моего бати, в военкомате, знакомый есть. Я батю уговорю, мы все за день порешаем.
Девчонки Тамара и Наталья, как только узнали такой поворот Артема, то были не очень в восторге. Особенно Наталья. Они знали, насколько серьезно Артем хотел стать хорошим сыщиком, и с этим смирились. Они даже не представляли, что у Артема может измениться решение.
Дома такому решению родители Артема, в целом, обрадовались. Мать его, Анастасия Ивановна, даже оперативно взялась за сбор документов. Сходила в школу, выхлопотала хорошую характеристику. Все это она делала лишь для того, чтобы сын не шел работать в милицию. У нее с отцом были разногласия по поводу милицейской службы. Если отец говорил, что в милиции должны работать порядочные и правильные люди, как наш сын, то мать была категорически против и говорила:
— Это, сынок, грязная работа, но не от грязи, а от нашего общества, и не дадут тебе честно работать. Помяни мое слово потом. А сколько у тебя появилось врагов в этом твоем ЮДМе. Синяков переносил-то поболее своих дружков, в два раза вместе взятых. Нет, ты как хочешь, а я бы хотела тебя видеть врачом-хирургом, а лучше гинекологом. У тебя душа добрая.
Когда в очередной раз мать напомнила о гинекологии, Артем привычно махнул рукой:
— Да брось ты, мам. Я что, не найду подостойнее профессии?
— Найдешь сынок, да только скольким бы ты женщинам помог вылечиться от болезней всяких. Нет, тебе надо быть врачом. Ты добрый и не грубый, ты у нас какой-то интеллигентный получился, наверно, в деда Шмелева.
— Да я же с химией не дружу, — все пытался ее переубедить Артем.
— Захочешь, сынок, подружишься. Я так считаю. А тебе решать.
И вот, теперь она узнала, что будущее ее сына все равно будет связано с военной формой, с танковыми войсками, как у ее брата Михаила. «Лучше в офицеры, чем в милицию», — размышляла она.
Отец же по-своему был разочарован. Он считал, что надо идти к намеченной цели, не сворачивая и не боясь трудностей. У него была гордость, что сын мог постоять за себя, не труслив, мог заступиться за слабого, прийти на выручку товарищам и другу. А главное, он надеялся, что после учебы в Иркутске Артем вернется в город и будет всегда где-то рядом. Это было его главной мечтой.
Да, в этом, как показала жизнь, он был прав. При хорошем раскладе в городе можно было дослужиться и до начальника милиции. А на одном месте и камень мхом обрастает. А военный — это все, это путешествия, скитания, и не только по СССР, но и за границу. Однако перечить сыну не стал.