Судьбы крутые повороты
Шрифт:
Обращаюсь к Вам с просьбой о пересмотре соответствующими органами дела о судимости моего покойного мужа Лазутина Георгия Петровича с тем, чтобы полностью его реабилитировать.
Мой покойный супруг Лазутин Георгий Петрович родился в 1899 году в селе Пичаево Тамбовской области, происходил из крестьян-бедняков, малограмотный, беспартийный, был в 1937 году
Предъявленные ему обвинения были необоснованные, надуманные, а поэтому незаконные. Но в результате принуждения обвинительное заключение им было подписано. Вины же его, предусмотренной статьей 58–10, совершенно не было.
До 1931 года мой муж занимался земледелием, а с 1931 года работал на предприятиях плотником. Накануне ареста он работал плотником в детском доме Убинского района Новосибирской области. На его иждивении, кроме меня, находилось шестеро детей. После ареста мужа я вместе с детьми вступила в колхоз «Заветы Ильича» Убинского района Новосибирской области, в котором работала дояркой до 1947 года, до потери трудоспособности.
В письмах меня муж просил, чтобы я не жалела сил на воспитание детей. Одна, с помощью колхоза, я воспитывала детей. Три сына: Сергей, Михаил, Иван участвовали на фронтах Великой Отечественной войны. Михаил погиб в 1944 году на Волховском фронте, Иван вернулся инвалидом. Сын Анатолий, будучи подростком, во время войны работал на военном заводе, имеет медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».
В 1947 году мой муж отбыл срок наказания и был освобожден без поражения в правах, вернулся на старое место жительства, где поступил сторожем в Убинскую среднюю школу. Проработал четыре года, а затем тяжело заболел и скончался в августе 1953 года от рака желудка.
Еще во время болезни муж, будучи сам очень малограмотным, просил меня подать ходатайство о пересмотре его дела. До последних дней своей жизни он говорил мне, что отбывал наказание совершенно невинно.
Я прожила с мужем большую и трудную жизнь и могу твердо заверить, что мой покойный супруг был честным тружеником. За ударную работу он имел несколько похвальных грамот и благодарностей. По своему политическому убеждению он был всегда предан Родине, народу, Советской власти.
Дорогой Климент Ефремович, будучи глубоко убежденной в том, что мой покойный муж был осужден совершенно невинно, прошу Вас дать указание соответствующим органам о пересмотре его дела с целью полной реабилитации моего мужа.
К письму прилагаю некоторые сохранившиеся документы, характеризующие его трудовую деятельность до ареста.
Эпилог
Родничок литературного пробуждения я почувствовал в душе своей очень рано, еще в дошкольные детские годы. С каким-то особенным наслаждением я запоминал наизусть стихи, которые учил мой старший брат Сережа. В ритмике поэтических строчек я улавливал свою особую музыку, и это придавало моей памяти остроту и заинтересованность. Это уже потом, ученица средней школы, я узнал, что в своем детстве мама страстно любила поэзию. Моя бабушка, Настасья Никитична, будет нам, внукам, рассказывать о том, как наша мама, ученица церковно-приходской школы, спрятавшись от взрослых, читала французские и английские романы, а также стихи Пушкина, Лермонтова и Некрасова. Это продолжалось до полночи, пока дедушка не «вкатывался» в ее маленькую спаленку и не тушил молча пятилинейную керосиновую лампу.
Позже, когда я стану профессиональным писателем, то я твердо буду знать, что страсть к художественной литературе, особенно к хорошей русской поэзии, мне как бы генетически передалась от мамы.
Уже после войны, когда я вернулся в родительский дом в село Убинское Новосибирской области, куда по воле судьбы нам пришлось переехать из Тамбовской губернии после раскулачивания деда, я, теперь уже не помню, где достал сборник стихов Бориса Пастернака, который прочитал на одном дыхании и открыл для себя нового русского талантливого поэта. Я даже не заметил, как мама взяла со стола сборник стихов Пастернака и, уединившись на кухне, принялась его читать. Через час она вошла в горенку, где я лежал на кровати, и, тронув меня за плечо, сказала:
— Какой прекрасный поэт. А я ведь раньше его не читала. — Она положила сборник на подушку и добавила: — Я тут ногтем отметила один куплет, один мудрый и волшебный куплет.
Эта строфа, отмеченная ногтевой вдавленкой, меня буквально обожгла сегодня утром, когда я
Я посмотрел в глаза мамы и удивился: такого мятежного огня в ее глазах я еще никогда не видел. Я встал с кровати, поцеловал ее в щеку и сказал:
— Это хорошо, мамочка, что стихи эти тебя потрясли. Теперь мне понятно, в кого я уродился.
Очень тяжелыми для меня были вторая половина 51-го и первая половина 52-го годов, когда я пытался устроиться в редакцию какой-нибудь московской газеты или журнала. После знакомства с афишей выступлений молодых московских поэтов, где значилась и моя фамилия, а также с пригласительным билетом на поэтический вечер студии поэтов Московского университета, руководимой в то время широко известным поэтом, лауреатом Сталинской премии Павлом Антокольским, меня бойко и твердо вводили к главному редактору и представляли чуть ли не как находку для их редакции. Но после представления заполненного «листка по учету кадров» все кончалось тем, что сотрудники секретариата предлагали мне позвонить им через «несколько дней». И я звонил, уже заранее зная, что ответ будет отрицательным.
На мое счастье летом 1952 года вышел приказ Министерства «просвещения» о введении в программу 9 и 10 классов средних школ новых предметов психологии и логики, но преподавателей для этих дисциплин в институтах еще не готовили. И тут мне повезло. Директор 122 московской школы, что находилась в пятидесяти шагах от памятника Пушкину (тогда он стоял на старом месте), Трофим Никитич Полищук, познакомившись с моим университетским дипломом и контрольным листком о сдаче вступительного экзамена по логике в аспирантуру МГУ, протянул мне чистый лист бумаги и твердо сказал всего несколько слов:
— Заявление напишите на мое имя. Будете преподавать логику и психологию.
С этого дня мы с директором стали близкими друзьями.
Эти же предметы я несколько лет преподавал еще в двух школах: № 73 на старом Арбате, откуда на театральный небосклон взошла звезда народного артиста Вячеслава Шалевича, уже в школьные годы отмеченного божественной печатью таланта, дружба с которым у меня продолжается всю жизнь, и в школе на Беговой улице, откуда вышла в мир советского кино и театра Людмила Крылова.
Параллельно с преподавательской работой в общеобразовательных и Московской юридической школах началась творческая работа в прозе и драматургии. За полвека непрерывного литературного труда мною написано шесть романов, несколько повестей, десятки рассказов и пьес, поставленных в драматических театрах страны и за рубежом. Причем почти все пьесы написаны мной по мотивам моих романов и повестей после обращения ко мне руководства театров с просьбой дать им право инсценировать только что вышедший роман или повесть. В этой «перелицовке» моей прозы театром я, как правило, отказывал: очень боялся «стряпни» окололитературных «жучков» и театральных дельцов.
Об этом я расскажу во 2-м томе своих воспоминаний.
Моим литературным дебютом была повесть «Сержант милиции», за которую я в 1955 году на Всесоюзном конкурсе художественной литературы о работе советской милиции получил премию. Конкурс проводился Союзом писателей СССР и МВД СССР.
Дебют был удачным. Крутые повороты в моей литературной судьбе начались с романов «Суд идет», «Черные лебеди» и «Матросская тишина».
Приступая к работе над воспоминаниями, я никогда не думал, что строки некоторых глав будут насыщены болью и слезами. Пришлось заново в подробных деталях пережить трагедию раскулачивания трудовой крестьянской семьи и ареста отца, малограмотного плотника, событий, которые роковой печатью легли на дальнейшие двадцать лет моей биографии.
Только в 1956 году, после посмертной реабилитации отца, в «личном листке по учету кадров» можно было не заполнять «позорную» графу о репрессиях ближайших родственников.
Дальнейшие удары судьбы будут описаны во 2-й книге. Но жизнь принесет и счастливые моменты: женитьба, рождение детей, встречи с интересными людьми, дружба с которыми мне придаст новые силы и новые духовные опоры.
Гениальный скульптор Евгений Вучетич; восьмикратный чемпион СССР по боксу Николай Королев; последний председатель товарищества передвижников, председатель АХРРА Павел Родимов; блистательный клоун и киноактер Юрий Никулин; народные артисты СССР Николай Черкасов и Василий Меркурьев; боевые генералы и маршалы Советской армии.