Судьбы
Шрифт:
Нашла лабораторию сразу, только пришлось немного подождать, так как заведующий был у директора. Зато все сотрудницы лаборатории успели прогуляться по коридору, разглядывая Веру. Наконец он буквально влетел в лабораторию, сотрудниц же как ветром сдуло.
— Доброе утро, Вера Юрьевна. Давно ждете?
— Доброе, нет только подошла.
— Проходите.
Он был официален до ужаса, она же совсем растерялась. Он предложил ей присесть, сам расположился за своим столом. Настоящий заведующий.
— Вера, во-первых, я хочу извиниться перед тобой за себя и свою семью, то есть за родителей. Они тебя действительно искренне любят.
— Я знаю.
— Во-вторых, я хочу хоть как-то исправить
— Это реально?
— Вера Юрьевна, я Вам не вру и никогда не врал.
— Я могу подумать?
— Конечно, с мамой поговорите, с бабушкой. Но это вариант.
— Спасибо. Когда я должна сказать ответ?
— В понедельник, а во вторник после занятий, при положительном ответе пойдем знакомиться с директором.
С тем она и вернулась домой. Бабушка отнеслась к такому предложению положительно, а мама посчитала, что это клоака, а не институт. Но посоветовавшись с бабушкой, они пришли к выводу, что другого пути остаться в городе просто нет. А значит это выход. И дав напутствие дочери чтобы руки хорошо мыла, благословили ее на работу.
Директор оказалась очень интересной внешне женщиной, нет сказать очень интересной, это ничего не сказать. Безумно красивой женщиной. Невысокого роста, с огромными черными внимательными глазами, очень милой, ласковой и нежной. Ее облик никак не вязался с той должностью, которую она занимала. Но Вера понимала, что она ошибается. Она прекрасно знала, что эта женщина добилась разрешения и достала финансы чтобы отстроить здание института и на строительство дома для сотрудников тоже.
Очереди на получение жилья в институте не было. А оборудование отделений и лабораторий соответствовало мировым стандартам. А еще, про нее говорили, что она может отказать так, что ее благодарят и выходят с улыбкой. Вера ей понравилась. Так началась официальная Верина трудовая деятельность. Ее прикрепили к научному сотруднику, биологу по образованию. Та оставляла Вере список того, что надо сделать. И Вера выполняла. У нее были свои ключи от той части лаборатории. И она работала каждый день с четырех до восьми часов и субботу включительно. А в институте случились свои перемены. Ее назначили старостой группы. А еще Рожнова поменяла фамилию, и не просто так, а потому что развелась. Сразу после сессии она родила дочку с восточными чертами лица. Это привело к громкому скандалу с мужем, вслед за которым последовал развод. Сыновей он ей не отдал. Она проучилась совсем недолго, только один месяц, потом ее мама отказалась сидеть с ее дочерью и она взяла академический отпуск. Вера радовалась, иметь в своей группе такой подарок, покрывать ее отсутствие на лекциях, придумывать причины пропусков на занятиях было очень неприятно. Это как переступать через себя. Обманывать просто так, не ради чего. А она так не умела. Получалось, что Вера оказалась занята так, что умудрялась уснуть от усталости прямо сидя за столом с книжкой. Учеба и работа отнимали полностью все время. А еще кружок по дерматовенерологии. Где ее руководителем оказался профессор, заведующий кафедрой. И его задания тоже приходилось выполнять так, как положено, чтобы он был доволен. А литературу можно быть взять только в библиотеке. И часто ее выдавали только в читальный
====== Работа ======
Первый рабочий день.
Он наступил не позже, чем закончилось лето, но раньше, чем началась осень. Первого августа. Она врач. Пусть интерн, но уже врач.
У нее есть три новеньких белых халата на пуговицах. Как ей казалось, очень красивых, почти что дизайнерских.
Нет, дизайнерскими они, конечно, не были, но пошиты на заказ были. И мешком вовсе не сидели, а очень аккуратно и ненавязчиво подчеркивали фигуру. Вера как раз похудела. Прошедший год вымотал ее на нет. Под глазами легли темные круги, но достигнутая цель того стоила.
Интернатура по дерматологии и венерологии в научно-исследовательском институте — мечта многих, причем недоступная мечта. Даже дочке доцента с кафедры кожных болезней не подфартило, в отличие от нее.
Ей и руководителя назначили. Если совсем честно, то Вера увидела ее впервые и познакомилась со своей бабулькой-руководителем только сейчас, раньше она ее и не видела никогда. Ростом та была не выше метра пятидесяти, в невероятно толстых очках, и жутко не интересная внешне, пенсионного возраста, по званию — доцент, кандидат мед. наук, много лет работала замом директора по науке.
С Зоей Павловной, они почти сразу подружились. Та увидела в Вере перспективного человека и взялась за ее обучение. Причем по ее собственной методике. Методика состояла в том, что молодому начинающему врачу давали самых сложных и запутанных больных. И чтобы дойти до истины, надо было перекопать тонну литературы, и сломать все мозги. Причем самостоятельно, и после того как был готов примерный диагноз, его надо было озвучить и доказать Зое Павловне. А дальше она долго выясняла, почему мысли шли именно в этом направлении, а в никаком ином. А если подумать в другую сторону, то что получится? Вот это и нравилось Вере, что та умела учить мыслить, Вера же любила учиться.
Правда, Миша заявил, что хотя Зоя Павловна прекрасный диагност, но в плане лечения она слаба. Ее знания устарели, а наука и медицина шагнули вперед. Он очень долго рассуждал о прогрессе и новых технологиях.
Вера с ним была не согласна, считая важнее всего диагностику, а с лечением можно справиться, как и с прогрессом и новыми технологиями.
К тому же за ней закрепили целые две палаты, которые она курировала. Проблемой было то, что дерматология состояла на 90 процентов из синдромов. Причем от синдрома приходилось идти к диагнозу. А вот тут курьезом оказывалось то, что диагноз мог быть совсем не дерматологическим. А симптомы были проявлением соматики или онкологии, или наследственной патологии.
Молодому врачу Верочке было и жутко интересно, и жутко сложно, и вообще просто жутко. Потому, что ровно через месяц работы, она поняла, что первичные элементы не различает на глаз между собой, а что там говорить о вторичных.
А больных все так же давали самых сложных и запутанных.
Она пошла к профессору, к заведующему кафедрой, который курировал ее занятия в кружке.
— Юрий Иннокентьевич, я не могу. Я ничего не понимаю. Я папулу от пустулы отличить не могу, понимаете? Неужели я настолько тупа?
— Нет.
— Что нет? Что делать то?
— Что думаешь?
— Бросить все.
— И что дальше? Верочка, сдаваться – дело не Ваше. Не в Вашем характере все бросить и не победить.
— Но я не различаю, понимаете?!
— Я тоже не различал, и паниковал, так же, как и Вы. Время надо, и смотреть, как можно больше смотреть. Вот если бы Вы сказали, что все видите, и все понимаете, я бы удивился. Вы работаете с Зоей Павловной, и диагностика для Вас сейчас самое главное.
— Сколько времени? Ну хоть чтобы полной дурой себе не казаться?