Судебные речи
Шрифт:
Я ставлю такой вопрос: что же это — случайность или это явление органического порядка? Когда большевики уходят из Керчи, а немцы приходят, Синенков остается, а когда белые уходят из Махач-Кала, а большевики приходят, он не остается, а уходит с белыми. Случайность это или система?
Потом оказалось, что он жил у своего тестя — кулака, торговца, который продавал, покупал, торговал, что сродни уже Штейнгольцу. Вот этот Синенков оказался капитаном парохода «Джапаридзе», и этому человеку пришлось итти по телеграмме из Баку на спасение «Советского Азербайджана». Интересно, как он отнесся к этой задаче. Зная о слабом вооружении парохода «Джапаридзе» противопожарными средствами, Синенков ничего не сделал, чтобы оказаться максимально подготовленным к выполнению своей задачи. Уходя с Астраханского
Как бы то ни было, «Джапаридзе» нашел «Советский Азербайджан» в двух часах пути от мелкого места, от острова Жилого; если бы «Советский Азербайджан» был приведен туда, он был бы спасен. Что же делает Синенков для спасения «Советского Азербайджана»? Он направляет на гибнущий танкер лодку с неопытным Черновым, который не догадался закрыть горловину цистерны, полной кипящего мазута, и зря потерял два часа времени… Чернов в конце концов открывает на «Советском Азербайджане» люки. Синенков берет «Советский Азербайджан» на буксир и доводит дело до второго взрыва и до окончательной гибели корабля. Вот вам и спасательная работа! Шли спасать, — а сами потопили пароход! Именно потопили, потому что второй взрыв произошел, несомненно, от «спасательных» мероприятий Синенкова.
Эти «спасательные» работы были организованы крайне безответственно и безобразно. Как я уже указывал, на «Советский Азербайджан» был послан помощник капитана Чернов, недостаточно подготовленный к выполнению возложенного на него поручения. Экспертиза в точности установила, что при правильной организации работ по спасению «Советского Азербайджана» второй взрыв был бы предотвращен и танкер мог бы быть спасен. Достаточно было капитану Синенкову самому непосредственно взяться за дело, чтобы ориентироваться в обстановке и принять необходимые меры к локализации огня. Достаточно было накрыть горловину цистерны кошмой, чтобы положение парохода было улучшено.
Но Синенков от непосредственного руководства этими операциями уклонился, а мало подготовленный к этому Чернов допустил ряд грубых ошибок. Я считаю, что Синенков не выполнил задачи, которая была на него возложена. Он был послан тушить пожар и спасать корабль. Он не тушил и не спасал. Своими преступными действиями, которые, я прямо скажу, не считаю случайными, своим преступным бездействием по отношению к «Советскому Азербайджану», к советскому имуществу Синенков способствовал гибели танкера. Психология Синенкова в этом аналогична психологии Кривоносова, оба они наплевательски относятся к государственному имуществу: пусть, мол, советское добро гибнет, — об этом беспокоиться нечего. Они беспокоятся лишь о себе, отсюда — их трусость и трусливая заботливость о собственной безопасности.
Ведь не случайно, что пароход «Алеша Джапаридзе» не рискнул подойти к «Советскому Азербайджану» так близко, как этого требовали интересы дела, интересы спасения горевшего танкера, как, наконец, подошел «Лафарг»…
В самом деле, почему Синенков не приблизился к «Советскому Азербайджану» хотя бы на длину своих шлангов, как это сделал «Лафарг»? Потому, что Синенков не хотел «рисковать», не хотел спасать. Никакие доводы не смогут поколебать уверенности в том, что если бы Синенков захотел спасать, он мог бы спасти корабль. Синенков не хотел спасать и не спасал: 48 часов он топтался почти на одном месте, пока добрался до места гибели и пока подошел на расстояние 1 1/ 2миль к «Азербайджану». Собственное признание Синенкова устанавливает, что в трех часах хода от места гибели «Советского Азербайджана» было мелкое место, около острова Жилого, и поэтому если бы он сэкономил эти 3 часа, пароход был бы спасен. Три часа из 48 часов — это экономия лишь 6 % времени. Если бы Синенков хотел спасать добросовестно и честно, как требует советская власть от советского моряка, он должен был найти, выкроить из 48 часов 6 % экономии, и танкер был бы спасен. Он этого не сделал. Не сделал не случайно. Я его в этом обвиняю и прошу соответственно этому определить ему строгое наказание.
Перехожу к следующей группе обвиняемых, которые должны нести ответственность за гибель парохода «Советский Азербайджан» как люди, принадлежавшие к командному составу парохода «Совет», — это первый помощник капитана Михель, второй помощник капитана Настасьев, третий помощник капитана Токаренко и боцман Купцов. К этой же группе я отношу председателя судового комитета Будилина и, наконец, рулевого Соколова ввиду индивидуальных особенностей совершенного им преступления.
В чем заключается вина каждого из этих людей?
Вина каждого из них различна, но в отношении всех их доказана полностью.
В течение всей этой страшной ночной катастрофы второй помощник капитана Настасьев оставался совершенно безучастным к совершавшейся на его глазах драме. Будучи вторым помощником капитана, он должен был бы вести себя иначе, чем вел, он должен был бы вместе с Михелем и Токаренко прекратить безобразное бегство «Совета», положить предел позорному преступлению Кривоносова. Между тем он палец о палец не ударил в этом направлении, и за это он должен отвечать.
Третий помощник капитана — Токаренко — во время взрыва, как это установлено следствием, спал в своей каюте, будучи свободен от дежурства. Защита пыталась здесь во время судебного следствия ставить вопрос о Токаренко таким образом, будто его обвиняют в том, что он спал. Я могу успокоить защитника обвиняемого Токаренко, не без лукавства спрашивавшего, что это за состав преступления — сон. Токаренко не обвиняется в том, что он спал; Токаренко обвиняется в бездействии после того, как он проснулся, вышел на палубу и стал очевидцем всего происшедшего. Этот третий помощник капитана вел себя не лучше самого капитана, во всяком случае не лучше Настасьева, трусливо ожидавшего естественной развязки разыгравшейся в его присутствии трагедии, тогда как по долгу моряка и командира он должен был бы принять вытекающие из его обязанностей и положения меры к организации спасения гибнущего парохода.
Купцов — это старый типичный боцман. Вы видели этого боцмана. Это человек себе на уме, действующий так, чтобы не обсчитаться, человек, который умеет лавировать между рифами и подводными камнями, лавировать так, чтобы и команда не была в обиде и чтобы начальство было довольно. Купцов понимает всю мерзость своего пассивного отношения к катастрофе. Он понимает подлость действия своего капитана. Он, вероятно, понимает и то, что за свое бездействие в конце концов и ему придется отвечать. И вот он начинает лавировать. Он не идет к капитану, он не требует от него вернуться назад, а обращается к молодому матросу Бузулукову и посылает его к капитану: иди, мол, иди, скажи. Посылает мальчишку, чтобы воздействовать вот на этого Кривоносова!
Вы помните, что в самом начале пожара на «Советском Азербайджане» была отдана команда: «Готовить шлюпки», — и вот Купцов стоит у шлюпки, именно стоит. Боцман, который обязан руководить работой матросов, стоит, как вкопанный, у шлюпки, ссылаясь на то, что это так требуется «по расписанию» на случай тревоги. Купцов неподвижно стоит у шлюпки, хотя отлично понимает, что нужно что-то делать, а не только стоять и выжидать дальнейшего. Купцову все равно, что делается за бортом судна, — он выполняет «расписание».