Судьи и заговорщики: Из истории политических процессов на Западе

Черняк Ефим Борисович

Новый президент был опытным политиканом. В прошлом он был замешан в панамском скандале. На улицах президента приветствовали ироническими возгласами: «Да здравствует Панама!» Мастер улаживать дела на основе компромисса, Лубе помиловал осужденного, освободив от отбывания оставшегося ему срока наказания. Еще ранее был выпущен из тюрьмы Пикар. Но «дело» оказалось еще далеко не законченным. «Французский генеральный штаб в деле Дрейфуса печально и позорно ославил себя на весь мир» [457] .

457

Ленин В. И. Поли, собр. соч., т. 32, с. 422.

Отдельные буржуазные политики сообразили, что остервенелые выпады католических, монархических и шовинистических газет против дрейфусаров вовсе не приводят к уменьшению их политического влияния, скорее даже наоборот. Урок был усвоен и учтен при проведении ряда антиклерикальных законов. Премьер-министр радикал Э. Комб, вспоминая о яростных нападках церковников, которым он подвергался за проведение этих законов, не без удовольствия замечает в своих

«Мемуарах», что о нем писали как о самом свирепом гонителе христианства, как о «Нероне, Диоклетиане, Юлиане Отступнике. Они видели во мне, — добавлял Комб, — более чем прислужника ада, более чем самого сатану. Я был антихристом» [458] . Националисты кричали, что происходит «дрейфусаровская революция». Парламентские выборы в 1902 и особенно в 1906 г. кончились тяжелым поражением правых партий.

458

Combes Е. Mon ministdre. Memoires J 902—1905. Paris, 1956, p. 136—137. Ср. Reberioux M. La R6publique radicale? 1898 —1914. Paris, 1975.

В апреле 1903 г. Жан Жорес потребовал в палате депутатов нового пересмотра дела помилованного, но нереабилитированного Дрейфуса. Правительство Комба высказалось за пересмотр. Военный министр генерал Андре приказал произвести новое изучение «досье» Дрейфуса. Были выяснены ранее оставшиеся неизвестными подделки Анри. На этот раз появились и подлинная экспертиза, и показания ранее молчавших политиков, дополнительно прояснившие картину. В марте 1904 г. Уголовная палата кассационного суда приняла решение о принятии к рассмотрению вопроса о пересмотре дела. Он был решен на объединенной сессии всех палат кассационного суда, аннулировавшей приговор военного трибунала в Ренне. Дрейфус был по решению парламента снова принят в армию, прикомандирован в чине майора к Генеральному штабу и награжден орденом Почетного легиона, но немедленно подал в отставку. Пикар был возвращен в армию в чине бригадного генерала. Еще один герой «дела», Эмиль Золя, к этому времени уже умер. В июне 1908 г. его прах перенесли в Пантеон.

«Дело», длившееся целых 12 лет (до 1906 г.), на этот раз было закончено, хотя и теперь только формально. Французская буржуазия сочла выгодным для себя передать временно власть в руки радикалов и левого центра. Это был маневр, во многом связанный с поиском новых, более эффективных мер против рабочего движения [459] . Но как раз в борьбе против социализма буржуазные политики всех толков быстро находили общий язык. Организаторы «дела Дрейфуса» остались безнаказанными. А разве не характерна судьба одного из главных лидеров дрейфу — саров, радикала Жоржа Клемансо? «Тигр» Клемансо, низвергатель правых кабинетов, именовавший Мерсье «главой бандитов», а военное министерство — «разбойничьим притоном», через несколько лет в качестве министра внутренних дел и потом премьер-министра беспощадно подавлял рабочие забастовки. А военным министром в кабинете Клемансо стал Пикар. Во время первой мировой войны 1914–1918 гг. Клемансо превратился в живое олицетворение французского империализма.

459

Ср. Гурвич С. H. Радикал-социалисты и рабочее движение во Франции в начале XX века. М., 1976.

В «деле» нет неясностей в отношении роли самого Дрейфуса. В последующие годы своей жизни он вернулся на некоторое время на военную службу и проявил себя тем, кем был всегда, — добросовестным, заурядным офицером, вполне разделявшим предрассудки своей касты, человеком с кругозором и взглядами среднего буржуа. Тем не менее в истории «дела» сохранилось еще достаточно белых пятен. Даже продолжающиеся поиски во французских архивах приводят лишь к новым недоумениям. Так, чья-то «заботливая» рука стерла в бумагах, написанных генералом Гонзом и другими главными участниками драмы, отдельные слова, а то и целые фразы. А следов некоторых документов, значащихся в архивных описях, вообще нельзя обнаружить [460] .

460

Johnson D. Op. cit., р. 5.

Некоторые западные историки пишут, что два лагеря — антидрейфусары и дрейфусары — во многом предвосхищают Францию вишистов, сотрудничавших с Гитлером в годы фашистской оккупации, и Францию движения Сопротивления [461] . Как всякие сравнения, и это условно.

Борьба вокруг «дела Дрейфуса», никогда не прекращавшаяся, ныне вспыхнула в исторической литературе с новой силой.

В 1955 г. были изданы ранее не публиковавшиеся части дневника известного дипломата Мориса Палеолога. В нем утверждается, что Эстергази был лишь агентом «X» одного высокопоставленного военного, который в момент, когда делалась запись в дневнике (в 1899 г.), еще командовал войсками. Ухватившись за свидетельство Палеолога, консервативные авторы попытались обелить французский генералитет. Характерным примером может служить книга А. Жискар д’Эстэна «От Эстергази к Дрейфусу» [462] . Путем сложных сопоставлений автор этой книги уверяет, что «X» — это Мерсье, что Эстергази был агентом-двойником, дурачившим по его приказанию немцев, что Дрейфусом пришлось пожертвовать во имя действительно патриотических целей и что вдобавок все генералы, кроме военного министра, не знали правды и были искренне убеждены в виновности Дрейфуса. Никаких документальных подтверждений в пользу этой версии нет, а тезис о неосведомленности генералов прямо опровергается фактами. Тем не менее в самые последние годы такие домыслы излагаются снова и снова, превратившись в главный прием обеления роли «патриотов» из Генерального штаба. В 1964 г. опубликовала объемистую книгу дочь Кавеньяка [463] ,

пытавшаяся на основе личных архивов своего отца и майора Кюинье доказать старые тезисы реакционных газет вроде тех, что Пикар был агентом-провокатором, засланным «синдикатом» дрейфу-саров в Генеральный штаб, и пр. Опубликованы работы, выдвигавшие предположение, будто шпионом был сам Анри или эльзасец капитан Лот, которые, однако, могли действовать только под покровительством какого-то более высокопоставленного лица [464] . Если Эстергази был действительно агентом-двойником, то непонятно, почему об этом не было известно Пикару. После бегства в Лондон Эстергази мог быть действительно подкуплен, но только не дрейфусарами, которым не имело никакого смысла этого делать, а антидрейфусарами. Иначе чем объяснить, что Эстергази явно многого не договаривал. Высказывалась гипотеза, что «бордеро» было подброшено французам немецкой разведкой, знавшей об утечке информации из германского посольства в Париже [465] .

461

Herzog W. From Dreyfus to Petain.—The Struggle of a Republic. New York, 1947, p. 289f.

462

Giscard d’Estaing H. D’Esterhazy h Dreyfus. Paris, 1960.

463

Dardenne H. Op. cit.

464

Roux G. L’affaire Dreyfus. Paris, 1972, p. 264, 270—272.

465

Lombares M. de. Op. cit., p. 192, 236— 247.

Хотя в «деле Дрейфуса» остается еще немало загадок, общий его политический смысл, ясный уже современникам, вполне подтверждается всеми серьезными новейшими исследованиями. «Дело Дрейфуса» наложило заметный отпечаток на всю политическую жизнь Франции вплоть до начала войны 1914–1918 гг. [466]

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Использование оружия политического процесса как формы подавления политических противников очень неравномерно распределяется по странам и эпохам. Для этого нужны были не только острота политических конфликтов, которая в разные времена побуждала прибегать и к различным методам наказания врагов, а прежде всего определенные условия. К политическому процессу обращались в том случае, когда власти ощущали необходимость заручиться поддержкой общественного мнения, когда, наконец, судебная форма политического подавления превращалась в своего рода устойчивый обычай, нарушение которого было невыгодным для правительства. К политическому процессу прибегали обычно отнюдь не потому, что не было других способов расправы с противником, а потому, что это оказывалось наиболее удобной формой.

466

Hoffman R. L. More than a Trial. The Struggle over Captain Dreyfus. New York, 1980.

Процессы сыграли свою немалую, хотя всегда подчиненную роль в большинстве узловых событий нового и новейшего времени: в ликвидации феодальной раздробленности и возникновении централизованных абсолютистских государств, в попытках абсолютизма воспрепятствовать торжеству революций и в борьбе победившей буржуазии против своих противников «справа» — феодалов и «слева». — трудящихся масс, прежде всего пролетариата, в утверждении буржуазно-демократических порядков и в замене их в ряде стран фашистскими, диктаторскими режимами. Политические процессы сопровождали создание, развитие и распад колони-альной системы капитализма. Они являлись спутниками милитаризма, контрреволюционных интервенций и попыток завоевания мирового господства.

Насколько многообразны были внутренние и внешние причины, в силу которых преследование политических противников приобретало форму судебных процессов, настолько и сами эти процессы получали различное значение для характеристики режимов и правительств, их организовывавших. Даже там, где они являлись традиционной и поэтому наиболее удобной, законной формой политического преследования (например, в ряде стран с развитыми буржуазно-демократическими институтами), к оружию политического процесса обращались скорее в виде исключения: лишь тогда, когда не было под рукой другого средства или когда суд мог быть превращен в удобное орудие компрометации противника. Обычно же у правительства находились другие способы если не прямого уничтожения противника, то исключения его в той или иной форме из политической жизни.

Помимо этих наиболее распространенных форм политических процессов история знает множество других. Известны процессы как форма разрыва со старым строем (процессы Карла I, Людовика XVI), как одна из сторон политики политического террора (во время ранних буржуазных революций), как средство сопротивления одной из борющихся политических сил, которая «окопалась» в судебных учреждениях, против ее соперников в других органах государственного аппарата. Были процессы, которые завершали разоблачение действительного или мнимого заговора (английские процессы XVI–XVII вв.), и были процессы, являвшиеся по существу формой политического заговора («дело Дрейфуса»). Организовывались процессы с целью наказать за политическое убийство и, наоборот, спасти от наказания тех, кто направлял руку убийцы (процессы в связи с убийством А. Линкольна или Д. Кеннеди в США). Часто оружие судебного процесса использовалось для борьбы против революционной общественной мысли, против научных доктрин, подрывавших старое мировоззрение, для насильственного внедрения единомыслия и духовного конформизма, угодного реакционному правящему классу. А еще чаще — для разжигания расовой и национальной вражды, консервации отсталых предрассудков, для оправдания агрессивных планов в отношении соседних стран, для удушения свободы печати, обоснования контрреволюционного интервенционизма и для многих других столь же реакционных целей.