Судьи и заговорщики: Из истории политических процессов на Западе
Шрифт:
Разумеется, было бы неправильным представлять, что все, или почти все, политические процессы являлись следствием террористических действий против народа. Наоборот, они отражали не только основные, но и все многочисленные производные противоречия буржуазного общества, в частности острую борьбу между различными слоями и политическими группировками внутри правящих классов. Невиданно расширилась «география» политических процессов, появлялись все новые мотивы для их проведения, своеобразно отражавшие идеологический «климат» эпохи.
Целью многих судебных процессов была поддержка политики разжигания и проведения двух мировых войн, которые империализм обрушил на человечество в XX в., подготовки третьей мировой войны. Политические процессы были средством, многократно пускавшимся в ход в различных капиталистических странах, чтобы побороть оппозицию против колониальных войн и контрреволюционных интервенций. Никогда еще в истории оружие политических процессов не ставилось на службу столь поистине бесчеловечной политике, глубоко противоречащей
Империалистическая буржуазия берет на вооружение те формы борьбы против прогресса, которые применялись реакционными силами на протяжении всей истории человечества. Очень символичным был, казалось бы, частный факт, на первый взгляд выглядевший почти курьезом, — преследование теории эволюции Дарвина в главной стране капитализма — США. Речь идет о получившем печальную известность во всем мире «обезьяньем процессе».
Обскуранты и их союзники отнюдь не сдали своих позиций и впоследствии, пытаясь провести «законы против эволюции» в Калифорнии, Аризоне и Техасе. Закон, запрещающий преподавание теории Дарвина, формально остается в силе в Теннесси и по сей день. Такой же закон существует в штате Миссисипи. В мае 1966 г. — через тридцать восемь лет после «обезьяньего процесса» — аналогичный билль приняли в Арканзасе, но он не вступил в действие, так как был признан противоречащим конституции [467] . Однако и в конце 1968 г. Верховный суд Арканзаса продолжал рассматривать вопрос о том, допустимо ли знакомство детей в школах, расположенных на территории штата, с дарвинизмом [468] . Более чем через полвека после «обезьяньего процесса», в октябре 1980 г., во время кампании по выборам президента, Р. Рейган неоднократно публично осуждал теорию Дарвина.
467
Scopes J. T., Presley J. Center of the Storm. Memoirs of T. Scopes. New York, 1967, p. 271—272, 277.
468
См. Правда, 1969, 1 января.
И совсем не случайно преследование в США в годы «холодной войны» лиц, придерживавшихся прогрессивных убеждений, получило средневековое название «охота за ведьмами». Оно метко передавало суть маккартизма, который в конце 40-х и начале 50-х годов использовал как оружие политических процессов, так и процедуру инквизиторских допросов в комиссии по расследованию антиамериканской деятельности и в других подобных ей судилищах (комиссии по «проверке лояльности» государственных служащих, преподавателей высшей школы и т. д.).
Многие процессы, хотя они проводились судами определенных государств, становились фактором поистине международного значения (например, суд над Сакко и Ванцетти в США, Лейпцигский процесс в Германии). Характерно также, что это международное значение они приобретали вопреки воле организаторов указанных процессов.
Летопись послевоенных политических процессов открывается процессом над главными германскими военными преступниками. История Нюрнбергского процесса еще жива в памяти старшего поколения людей, с нею знакомятся на школьной скамье. Все это известно читателю по многим хорошо написанным работам, специально посвященным этому процессу [469] . Впервые в истории преступников судил Международный военный трибунал, состоявший из представителей четырех держав антифашистской коалиции — СССР, США, Англии и Франции, выражавший волю народов, действовавший по уполномочию совести всего человечества [470] . И судил за поистине международные по масштабам преступления, за агрессию, за гибель десятков миллионов людей, за геноцид — политику физического истребления целых народов. Только в нацистских лагерях смерти было уничтожено 12 млн. человек. На Нюрнбергском процессе, проходившем с 20 ноября 1945 по 1 октября 1946 г., на 403 его заседаниях было выявлено, какую ответственность несли за все эти злодеяния Геринг, Риббентроп, Розенберг, Кейтель, Кальтенбруннер и другие нацистские лидеры.
469
См. Полторак А. И. Нюрнбергский процесс (основные правовые проблемы). М., 1966; его же. Нюрнбергский эпилог. М., 1965.
470
После первой мировой войны победившая Антанта потребовала наказания германских военных преступников. В список № 1 было включено 896 человек. Немецкое правительство согласилось на преследование 45 человек, из них реально было предано Верховному суду в Лейпциге 12 лиц. Но лишь немногие были осуждены: один — на десять лет, двое — на четыре года каждый, один — на год и один — на шесть месяцев тюремного заключения (Saurel L. Le proccs de Nuremberg. Paris, 1965, p. 7—8).
16 октября 1946 г. приговоренные к смерти главари гитлеровской Германии были казнены. Часть подсудимых трибунал приговорил к длительному или пожизненному тюремному заключению. На Нюрнбергском процессе был вскрыт подлинный характер всей кровавой политики фашизма, доказана преступность нацистской партии, гестапо, эсэсовцев, штурмовиков. Членство в этих организациях по решению Международного трибунала уже само по себе было объявлено преступлением, наказание за которое является правом и обязанностью судебных органов любого государства.
Суд над главными японскими военными преступниками, происходивший после окончания второй мировой войны, явился прямым продолжением Нюрнбергского процесса.
Не случайно международная реакция, прежде всего американская, западногерманские реваншисты и неонацисты уже много лет подряд ведут кампанию клеветы против решений Международного военного трибунала, пытаясь посеять сомнение в справедливости вынесенного им приговора. Кампания против решений Нюрнбергского процесса была и остается частью политики реакционных сил ФРГ по избавлению нацистских преступников от возмездия за совершенные ими преступления.
В послевоенные годы проходили суды над предателями родины, коллаборационистами — приспешниками фашистских оккупантов и соучастниками кровавых расправ, которые творились захватчиками. Суды над изменниками проходили едва ли не во всех западноевропейских государствах, освобожденных от фашистской оккупации. Внутриполитическая обстановка, сложившаяся в этих странах после освобождения, наложила свой отпечаток на ход этих процессов и исход большинства из них.
Процессы над коллаборационистами были одной из тех мер, на которые пошла буржуазия, уступая нажиму со стороны народных масс. Правда, при этом реакция спасла от преследования большинство преступников, являющихся соучастниками злодеяний гитлеровских оккупантов. В ряде стран Западной Европы были ликвидированы трибуналы, созданные движением Сопротивления, возвращены полномочия многим судьям-коллаборационистам. Соглашаясь на предание суду наиболее ненавистных представителей политики национальной измены, консервативные силы стремились провести эти политические процессы таким образом, чтобы помешать раскрытию классовой сущности политики коллаборационизма, что неизбежно стало бы обвинительным приговором для всей крупной буржуазии. Именно поэтому процессы над главными прихвостнями фашистских захватчиков были порой характерны не тем, что на них говорилось, а тем, о чем умалчивалось, не доказательствами измены подсудимых, не столкновениями обвинения и защиты, а совместным, обоюдным стремлением прокуроров и адвокатов обойти «скользкие» вопросы. Процессы над коллаборационистами являются одним из многих примеров, когда суд должен был служить лишь маскировкой преступлений реакции.
Многообразие мотивов проведения политических процессов возрастало по мере того, как увеличивалось разнообразие форм, методов, оттенков, запутанных перипетий политической борьбы внутри буржуазных стран и на международной арене. Новейшая история знает и стремление различных фракций правящего класса с помощью судебных процессов переложить на одну из них или на отдельных лиц вину за совместно осуществленное национальное предательство, и попытки таким путем доказать разрыв с фашистским прошлым, которого в действительности не произошло, спасая при этом от ответственности главных преступников (процессы над нацистами в ФРГ), и желание «судебным путем» «переписать» в свою пользу недавнюю историю, обосновать свою империалистическую политику в отношении той или иной страны и т. д. Известны также многочисленные случаи попыток замаскировать истинную суть политического процесса или даже отрицать его политический характер, придав ему вид уголовного дела (процессы, связанные с политическими убийствами в США, начиная с 1963 г.). Бывали процессы, инсценированные с пропагандистскими целями, суды, во время которых скрывалась связь обвиняемых с заграницей, и суды, когда измышлялась такая связь. Нередко многие цели переплетались при проведении процессов.
Надо всегда учитывать большую роль, сыгранную в фабрикации процессов политической полицией. И дело здесь вовсе не в моральных и деловых качествах полицейских, как это утверждают отдельные западные историки. Во-первых, комплектование полиции и ее действия определяются социальным строем и общественной атмосферой в стране, господствующей системой идейных ценностей и ориентировок поведения. А во-вторых (это признают и некоторые новейшие западные исследователи), моральный облик личного состава полиции мало влияет на ее реальную роль в жизни общества. Казалось, что полиция Веймарской республики в Германии 1919–1932 гг. обладала множеством «положительных» качеств — высокой профессиональной подготовкой, относительной независимостью от местных политиканов, меньшей степенью продажности, чем полиция в других западных странах, и т. п. На практике же полицейские стали активным орудием сил, расчищавших нацистским преступникам путь, и после прихода Гитлера к власти в своем подавляющем большинстве перешли в карательные органы нацистской диктатуры. Например, из 100 гестаповцев Кобленца только 10–15 не служили в полиции Веймарской Германии [471] .
471
Reitling G. The SS, Alibi of a Nation. London, 1956, p. 39; Aronson S. Reinhard Heydrich und die Fruhgeschichte von Gestapo und S. D. Stuttgart, 1971, p. 97; Mosse G. L. (ed.). Police Forces in History. London, 1975, p. 1—2.